(об одноименной книге Александра Фитца)
За годы жизни в Германии я прочитал около сотни воспоминаний российских немцев (в рукописях и в виде книг) об их страданиях в СССР, о том, как счастливы они, что вырвались в Германию, где впервые почувствовали себя по-настоящему свободными. По качеству произведения эти на литературу художественную не тянули никогда, публицистикой назвать было бы их трудно, а самым замечательным свойством их можно считать большое количество жизненных наблюдений и коротких историй, которые в сути своей опровергали основной постулат всех этих книг: люди разных национальностей в тяжёлые моменты, сами порой едва держась от голода на ногах, подкармливали ссыльных немцев, помогали им обзаводиться домашним инвентарем и даже порой дарили нечто такое, что и через полусотню лет помнилось с благодарностью. То есть волей и неволей социальный заказ перечеркивался правдой жизни — и тем эти книги были интересны лично мне и тем людям, кому я рекомендовал их прочитать.
И вдруг — появление на одном стеллаже на франкфуртской международной книжной ярмарке рядом с моим романом о русском немце «Истинная власть» книги, название которой вынесено в заголовок этой статьи. Поразило меня не только точное и ясно сформулированное название, но и то, что впервые на столь авторитетном форуме литературы выставлены сразу две книги на русском языке, рассказывающие о судьбе одного из самых таинственных этнических меньшинств России и современной Германии.
Пётр Алешкин, «пробивший» книгу Александра Фитца «Судьба — российский немец» известен в России, как человек высокого художественного вкуса и хороший знаток современной русской и зарубежной литературы. То есть, с самого начала стало ясно, что на стенде московского издательства «Голос-Пресс» присутствует книга, которая не просто достойна внимания, но может оказаться крайне важной для более полного понимания тех людей, которые окружают меня, с которыми я живу в одном доме и на одной улице, которые много говорят о своем национальном единстве, но при этом очень недружны и совсем не походят на себя в качестве персонажей своих книг и рукописей. Помнится, именно эта «изюминка» русских немцев и заставила меня выбрать в качестве главного персонажа своего романа — русского немца, дабы вначале привезти его в Москву, а потом отправить в Израиль и в США, где человек со смешанным совестко-германским менталитетом сталкивается с абсолютным индивидуалистическим обществом потребления.
«Может, и не стоило мне писать свой роман, если нашелся русский немец, который сам написал произведение, рассказывающее о себе и судьбе своего народа так, что это стало достойно выхода в столь престижном издательстве Москвы?» — подумал я.
И оказался и прав, и не прав. Ибо книга мюнхенца Александра Фитца оказалась по-настоящему публицистической, наполненной огромным количеством самых различных фактов об истории своего народа, которых я, например, прочитавший по этому вопросу страниц больше, чем в собрании сочинений Льва Толстого, выслушавший тысячи исповедей, не знал. А уж рассказы о жизни «руссланддойче» в Баварии вообще заставили меня влюбиться в творчество этого замечательного писателя и окончательно решить, что больше писать о русских немцах я не стану. Ибо человек, желающий знать об этом народе правду — во всех её противоречиях, показывающих русских немцев и с хорошей и с плохой стороны, — должен, в первую очередь, прочитать эту книгу, а уж потом решать: спорить с её постулатами или соглашаться.
Должен сказать, что, если мой собственный герой в «Истинной власти» только родился в немецком Поволжье, а потом целые десятилетия прожил в Казахстане, в Москве и в Германии, то для героев Фитца место рождения едва не полмира, а вот родина одна — Германия. Они были ссыльными и в Казахстане, и в Сибири, и на Севере, и на Дальнем Востоке, и в Монголии, побывали и в советских, и в немецких лагерях, и на целине, выросли в Германии, Чехии Украине… Сразу же отмечу — колоссальный объем информации, собранный моим мюнхенским коллегой, не подавляет, не заставляет растерянного читателя откладывать книгу и вспоминать то, о чём было прочитано раньше. Нет, написанный рукой мастера текст органически связан, воспринимается легко и свободно. Порой создается впечатление, что перед тобой детективный роман, в котором самое интересное будет впереди — и так до конца книги, которую откладываешь с чувством успокоения и благодарности автору за то, что многие давние сомнения твои разрешены, а множество новых фактов легко укладывается в общий ряд твоих собственных наблюдений и размышлений.
Только после того, как перевернулась последняя страница книги Александра Фитца, я окончательно понял, что мой собственный герой описан правильно, что и моя книга получилась удачной и честной. И это ощущение причастности к судьбе народа-страдальца — есть главный показатель моего личного отношения к книге, которая, на мой взгляд, ныне в Германии и в России нужна всем. И приехавшим на Родину предков российским немцам, и эмигрантам других национальностей и, что особенно важно, немцам, родившимся в Германии, всю жизнь прожившими в окружении лишь немцев — и вдруг оказавшимся соседями с людьми, которые называют себя немцами, а говорят на русском языке, едят казахский бешбармак, пьют водку стаканами и порой ругаются матом. А уж в России и в Казахстане, вдруг потерявших два миллиона пар профессиональных рабочих рук, два миллиона светлых голов и два миллиона душ, тем более стоит хотя бы вспомнить о тех, кто жил рядом с русскими, казахами, украинцами, вспомнить о них добрым словом.
Кто они — российские немцы? Больше русские или больше немцы? Александр Фитц утверждает твердо: немцы, которые выехали двести лет тому назад в Россию в поисках лучшей доли и вернулись на родину предков, сохранив этническую общность с местным немецким народом — бесспорно немцы. И не просто заявляет об этом, как герой моего романа в споре с оставшимся в Москве сыном, а убедительно, страница за страницей, доказывает этот практически самый главный постулат для каждого переселенца, ставшего гражданином Германии накануне развала СССР и после обрушившегося на страну несчастья.
Повторяю: ничего подобного дотоле в мировой литературе мне не встречалось, ничего более обстоятельно и более серьезного о приехавших в Германию из СССР и СНГ ни на русском языке, ни на немецком не издавалось никогда. Сам факт подобной публикации следует признать подвигом, как автора, так и издателя. К примеру, мне — собкору правительственных «Известий» периода перестройки — пришлось много встречаться и писать о немцах, живущих в Казахстане и Киргизии, читать массу документов, посвященных восстановлению исторической справедливости и восстановлению немецкой автономии на Волге, но такого полного и обстоятельного рассказа об этой проблеме, затрагивающего честь и достоинство и поныне любимого в Германии М. Горбачева, как в этой книге, я не встречал. Все знали, что виновниками не разрешения этой давней проблемы являются два президента — СССР и России, — но четко и аргументировано, используя документы и факты, никто до А. Фитца об этом не писал. Да, нерешительность «дорогого Михаила Сергеевича», граничащая с подлостью и предательством, вынудила сотни тысяч российских немцев принять решение о выезде в Германию. Люди вдруг поняли, что они покидают страну, которая дотоле хоть и регулярно предавала их, но давала надежду на восстановление справедливости. А вот с приходом Горбачева стало ясно: теперь весь советский народ, а с ними и российских немцев предадут окончательно.
Мне было до жути странно читать, как точно и ясно формулирует Фитц те же самые позиции, что описаны у меня в романе через диалоги и через показ судеб отдельных людей. Будто сотни и тысячи романов, которые могут походить на мой, собраны одной рукой и переписаны кратко и ясно: немцы, приехавшие в Германию из России и других СНГ, являются людьми, перенесшими стресс, который следует признать равным стрессу, перенесенному жертвами войн. Именно так здесь следует принимать людей, которых в Германии называют «аусзидлер» — «возвращенец». В России они были и остаются людьми, которые пережили море унижений и страданий, но сумели вновь встать на ноги, восстановить свой дух и свое достоинство, но и на родине предков им предстоит сделать то же самое.
Но если в России они выживали и возрождались сообща, сохраняя уклад жизни предков, оставаясь всегда немцами, то в Германии русские немцы стали жить разобщено и практически не уживаются с местными немцами. Разваливаются семьи, дети покидают родителей, сестры-братья ссорятся и рвут родственные отношения не только друг с другом, но и с родителями. Фактов, подобных этим, я знаю множество. Но ни в одной книге, ни в одной из рукописи, кроме «Судьба — российский немец», не сказано об этом.
Рядом с историями судеб местных немцев в той или иной мере связавших свою судьбу с Россией во время Второй мировой войны и после нее, эти стрессы и трагедии выглядят не очень ярко и впечатляюще. Но разве от этого они перестают быть трагедиями? Конечно, интервью с гэдээровским шпионом в ФРГ привлекает внимание своей безыскусностью и удивительной достоверностью. Такое впечатление у меня было при просмотре в шестидесятые еще годы фильма «Мертвый сезон» — единственный «шпионский» фильм без джеймсбондовщины. Но как точно и ясно показана Фитцем истинная сущность стратегической разведки, тот урон, который она может принести пострадавшему государству.
Герой моего романа «Истинная власть», вступивший в схватку с представителем одной из самых мощных разведок мира, явно проигрывает рядом с двумя не выдуманными разведчиками ГДР на территории ФРГ, которые делали свою работу не по принуждению и не за деньги, а по убеждению своему в том, что мир надо спасти от очередной войны, что социализм в ГДР более гуманен, чем ряд социальных преобразований в ФРГ, ибо в случае победы капитализма все социальные завоевания немецкого народа будут ликвидированы.
Нынешние изменения законов и систем здравоохранения, социальной защиты в ФРГ подтвердили правоту братьев Шпуллеров и других, кто предстал перед судом, как изменник Родины, а потом оказался оправданным в виду недостаточности улик. После уничтожения СССР и социалистического лагеря Запад перестал играть роль общества гуманности и правопорядка. Мир, заявляют герои книги «Судьба — российский немец», стремительно катится к очередной мировой войне.
По сути, мой роман «Истинная власть» о том же. Но только после прочтения книги Фитца у меня пропали последние сомнения в своей правоте. Два человека независимо друг от друга при анализе одних и тех же фактов и событий приходят к единому мнению по всем пунктам — это не парадокс, а свидетельство существования определенных общественных законов, на основании которых делается строго научный вывод. И не беда, что один автор для иллюстрации использует сюжет детективный, а другой — публицистический. Мысль эта в достаточной степени не оригинальна. Она широко обсуждается и известна учёным международных аналитических центров по анализам агрессий последней супердержавы мира США в XX и XXI веках, отражена в книгах аналитиков, изучающих советскую цивилизацию и послесоветский беспредел.
Но никто никогда не придавал особого значения истории российских немцев, судьба которых, как убедительно показал А. Фитц, является неким подобием лакмусовой бумажки, меняющей цвет в зависимости от степени кислотности или щелочности среды, в которую они попадают. Рассказ писателя о посещении им оставшегося в Узбекистане сына в городке под Ташкентом у Фитца совсем не походит на сцену встречи моего литературного героя с сыном в Москве, но по духу, по нравственной оценке семейной трагедии равнозначен.
«Поздним вечером я улетал во Франкфурт-на-Майне, — пишет он. — Когда самолет взмыл над городом, мне почему-то стало очень грустно, ибо из Ташкента, который для меня уже никогда не будет родным, я направился в город, который вряд ли им станет».
Почти дословно об этом думает и мой герой, да и я сам. Точно так же говорят и думают миллионы покинувших собственную Родину бывших граждан СССР, Афганистана, Нигерии, Эфиопии и остальных частей света, которые перемешались теперь по всей планете, не чувствуя себя нигде дома, тоскуя о мире, который они потеряли, не веря в будущее ни свое, ни человечества. Массовые миграции не только лишают людей насиженного места, но и в корне меняют дух, нравственные ценности, убеждения. И почти всегда в сторону дурную. Ибо сразу же за этой главой идет глава, носящая очень точное название: «Двойные стандарты демократии», в которой с подкупающей сердце болью рассказывает А. Фитц о том, как СМИ Германии третируют российских немцев, ставших гражданами Германии, унижают их, как сообщается в главе «В Германии мы стали вдруг «русскими», ибо на вопрос «Кто сегодня крайний?» писатель из Мюнхена отвечает твердо:
«… Вместо турок крайними стали российские немцы. Не ругают и не вешают на них, как говорится, всех собак только ленивые… Они… повинны во многом. В том, например, что подскочили цены на жилье, что не хватает мест в детских садах, повысилась стоимость продуктов питания, снизилась планка среднего уровня жизни, опустели социальная и пенсионная кассы. Ну, а про ужасающую криминогенность переселенцев и говорить не хочется…»
Впрочем, кроме подобной «черноты» в книге масса очень познавательных и увлекательных историй и бесед А. Фитца с людьми из числа российских немцев, ставших знаменитыми на весь мир. Чего стоит один очерк о Константине Эрлихе, сказавшем на весь свет: «Моя партия — мой народ» как раз, когда партия в стране была одна — КПСС. Или рассказ о бароне Фальц-Фейне, последнем потомке основателя всемирно известного заповедника Аскания-Нова, ставшего едва ли не самым популярным российским немцем прошлого века, будучи уже гражданином Лихтенштейна, но утверждающего всегда и везде: «Россия — мое счастье».
Но самым потрясающим для меня лично открытием было интервью, взятое А. Фитцем у бывшего советского диссидента, профессора Александра Зиновьева, пробывшего в изгнании в Германии двадцать один год и осенью 2000 года вернувшегося в Россию. В нём великий ученый и прекрасный писатель заявил то, о чем следовало бы знать сейчас каждому. На вопрос есть ли у современной путинской России друзья, он ответил:
«По-моему, нет. Россия повела себя таким образом, что растеряла всех своих друзей. Собственно и Советский Союз рухнул в результате предательства… Ведь, по существу, — продолжает человек, оказавшийся в первый раз за решеткой НКВД еще в 1939 году, — из СССР меня выкинули не сталинисты, с которыми я боролся, а либералы, которые потом вместе с Горбачевым пришли к власти… Совершив мировое предательство, эта банда либералов опозорила русский народ и Россию на всю будущую историю. Потому нечего удивляться той изоляции, в которой сегодня пребывает русский народ».
Как точно! Как верно! И герои «Истинной власти» говорят именно этими словами. Именно потому я не использую в этой статье ни одного имени из персонажей своего романа и стараюсь обойтись без конкретики в оценке труда А. Фитца, что считаю необходимым заострить внимание на фигуре нынешнего шоумена М. Горбачева, бывшего когда-то повелителем половины планеты, а, по сути, — марионеткой в руках криминогенных структур СССР и международной мафии.
Для многих будет открытием, наверное, узнать, что живет Михаил Сергеевич ныне не в любимом им «АзеРбаРжане» и не в Москве, как любят показывать его киношники, а в курортном германском городке Висбадене, наслаждаясь общением с красотками из модных салонов Европы. Иногда хозяева спускают его, как моську с поводка, полаять на Евровидении. И любо-дорого бывает слушать его: «Мы тут с лауреатами Нобелевской премии посоветовались…» Кто именно из порядочных людей снизошел до общения с этим прохвостом, Горбачев никогда не говорит, как не говорил и когда ежечасно торчал в телеящиках советских граждан и заявлял: «Мы тут с товарищами посоветовались…»
О том, кто эти «товарищи Горбачева», я и написал свой роман «Истинная власть». А благодаря А. Фитцу узнал еще об одном великом бывшем гражданине бывшей страны, проработавшем двадцать лет на радиостанции «Свобода», а сейчас почему-то гражданине США Викторе Федосееве. На вопрос какое из всех существующих прав человека важнейшее, он ответил с виду банальность, но как раз ту банальность, которую нынче забыли едва ли не во всем мире:
«Право на жизнь, разумеется. Если человек не жив, то о каких его правах можно говорить — не о праве же участвовать в выборах или искать убежище».
Вот именно это изречение и является лейтмотивом всей книги А. Фитца, да и моей тоже.
«Наисуровейшая болезнь нашей эпохи — неравенство, вытекающее из идеологических посылов, — продолжает Федосеев, — политической и религиозной нетерпимости, этнической и расовой дискриминации. Неравенство, порождающее граждан второго сорта, — (примечание: автор этой статьи о Фитце по немецким законам имеет параграф 7, то есть являюсь я гражданином седьмого сорта, однако, есть еще и восьмой параграф-сорт в демократической Германии), — или, что хуже всего, неграждан… Представьте себе эшафот с тремя ступенями: первая — патриотизм, вторая — национализм, третья — расизм, а дальше — виселица, гильотина, расстрел, лагерь…»
Комментариев, как говорится, не требуется. Ибо, что тут комментировать? Все народы мира прошли по этой пирамиде вверх, отцы и русских, и немцев, и камбоджийцев. Американцам вон только не довелось — и они из сил выбиваются, чтобы догнать и перегнать в перенесении несчастий другие народы. Кто образумит молодую, заплывшую жиром нацию? Каким способом?
Нет ответа…