На Бурятском участке БАМа всё приходилось возводить с повышенным запасом прочности. Бурятские километры магистрали наиболее удалены от разных центров, действующих железных дорог и баз снабжения.
Причудливо изрезаны скалы в предгорьях Северо-Муйского хребта. Они похожи на фантастических зверей, птиц, башни, гигантские лица и фигуры людей. А одна скала — её видно с железной дороги, у самого въезда в тоннель с северной стороны — точно памятник Чапаеву. И зовут эту скалу — «Чапаев». На границе между тайгой и горной тундрой склоны Северо-Муйского хребта затянуты массивами вечнозелёного хвойного кустарника. Это кедровый стланик. У бурятов есть красивая легенда о чудо-богатыре Эрдени, вызвавшем ради спасения своей земли на поединок самого бога, за что и превратил его бог в кедровый стланик. Стлаником укрыты, как надёжным вечнозелёным покрывалом, не только склоны Северо-Муйского хребта, но и все горы от Лены до Амура — на тех бесплодных и каменных высотах, где уже не в силах расти обычный лес. Стланик кедровый даёт прокорм и крышу лесному зверю — соболю, горностаю. Стланик спасает склоны от разрушительной эрозии и появления так называемых «лунных ландшафтов». Лунный — это когда только камень, осыпи и ни травки, ни кустика до горизонта. Учёные-лесоводы утверждают, что выгоревшие в зоне БАМа массивы стланика смогут восстановиться через сотню лет.
У въезда в Северомуйск стоит на скале в окружении сосен гусеничный вездеход из тех, которые в бамовском обиходе называют сокращенно «гэтэтэ». Об этом вездеходе ходят легенды, что он тонул в болотах, проваливался под лёд, срывался с крутых откосов, переворачивался… Это он весь свой короткий железный век поработал на самом трудном — Бурятском участке БАМа. Каких только препятствий не выставила природа на трассе БАМа: и горы до неба, и температурные перепады от мертвящих холодов к испепеляющей жаре, и буйные при любой погоде реки, мерзлота, наледи, бездонные болота, даже настоящая песчаная пустыня в Чарской долине. Но на всём Байкало-Амурском пути нет другого такого исполинского барьера, как Северо-Муйский хребет.
Первооткрыватель этих гор П. Кропоткин — русский князь, известный революционер-анархист и не менее выдающийся географ — дал такое описание Северо-Муйского хребта: «На вершинах гольцов Ленско-Витимского водораздела, имея перед газами панораму диких серых голых скал… путник чувствует, как его поглощает мир неодушевлённый: не только голос случайно залетевшей птицы, но даже и слабый звук выстрела звучит чем-то чужим среди этого безмолвного царства каменных масс; сама буря не в силах поднять здесь шума, и безмолвный ветер давит, теснит здесь своим напором…
Два тесно связанные между собой хребта я назвал Дедюн-Уранским и Северо-Муйским. Постоянно забираясь всё в более и более дикую горную страну, мы спустились, наконец, с последнего из этих хребтов по такому глухому ущелью, где единственной дорогой нередко представлялось заваленное громадными глыбами русло буйного горного потока».
Изыскатели БАМа пытались, конечно, обойти хребет: на этом участке трассы они проработали детально пятнадцать вариантов, но все дороги упёрлись в заоблачные пики. Так возникло, казалось бы, невероятное, но единственно доступное решение: бить тоннель протяжённостью пятнадцать километров и триста тридцать пять метров. В СССР пробивать таких ещё не приходилось. За границей есть тоннели и подлиннее, но если учесть «отягчающие обстоятельства» Северо-Муйского хребта: мерзлоту, высокую сейсмичность, — то Северомуйский тоннель — не только самое дорогое инженерное сооружение трассы, но и небывалое по сложности во всей мировой практике.
Местные жители (из селений, основанных предприимчивыми золотоискателями ещё в позапрошлом веке) формулировали суть проблемы диалектически: «Не продырявишь наш хребет… Нет… — Но, вспоминая своих неспокойных дедов, забравшихся в эти дебри, говорили: — А и упрям, однако, русский человек».
«…Мы не представляли, что такое: район, приравненный к Крайнему Северу, — вспоминал начало тоннеля Б.С. Кабаков, механик из Северомуйска. — Первое знакомство было впечатляющим для десанта, высадившегося на Верхней Ангаре в июне 1974 года на радость плотным тучам гнуса. Местные жители не без ехидства поясняли, что главные силы писклявого и кусучего войска находятся в тайге, поэтому двигаться в ту сторону равносильно самоубийству. Бригады работали весь световой день, километры просеки двигались к будущему западному порталу Северомуйского тоннеля. Опытные механизаторы следом за лесорубами строили дороги, которых вообще не было в этих местах… Пока техника была новой, нам, механизаторам, жилось сносно, зато чем дальше, тем горше. При отсутствии запчастей и ремонтной базы все надежды возлагались на эектросварку и собственную находчивость. Кто поверит, что в таких условиях нам довелось производить капитальные работы двигателей, изготовлять сложнейшие узлы, вышедшие из строя.
Вспоминается случай, когда нужно было срочно произвести ремонт корчевателя, у которого лопнуло звено гусеницы. Чтобы вытащить сварочный агрегат, предстояло преодолеть сухую на вид поляну не более ста метров. На тракторе «Казахстан», буксировавшем сварочный агрегат, мы преодолели эти сто метров за девять часов, для чего пришлось вручную изготовить лежневку из брёвен. После такой работы засыпали так крепко, что волосы вмораживались в промёрзшие стены… Когда же прилетел вертолёт со всем необходимым и почтой, то невозможно было скрыть детский восторг даже в самых дремучих бородах».
По голой каменной плеши перевала круглый год мечется ветер и швыряет в машины снежными зарядами. Над перевалом, подобно буровым вышкам, торчат конструкции. Дело в чём: чтобы построить Северомуйский тоннель-гигант обычным методом, то есть пробиваясь навстречу друг другу с двух порталов — «входа» и «выхода», проходчикам понадобились, наверное, десятилетия. Но приехали на помощь бывалые карагандинские шахтёры, расположились прямо на крыше хребта, в нескольких неуютных ложбинах как раз над осью будущего тоннеля, и принялись бурить три вертикальных ствола, чтобы добраться до оси тоннеля и обеспечить проходку со дна каждого ствола сразу на запад и на восток.
«В феврале 1975 года у западного портала Северомуйского тоннеля работали тридцать человек из тоннельного отряда № 11, — рассказывал сменный мастер 11-го тоннельного отряда А.В. Ерошенко. — А восточный портал был глухой и неизведанной далью. По воскресеньям на восточном портале бывали ходоки — любители мыться в горячих ключах — и рассказывали о нём как о совершенно другом крае: и снега, дескать очень мало (на западном портале его более двух метров), и теплее, и горячие ключи с банькой, оставшейся ещё от изыскателей довоенных лет. И вот в марте 1975 года было принято решение о форсированном освоении восточного портала. 19 марта геологи выделили нам трактор с санями, и на восточный портал были перевезены первые стройматериалы и электростанция. 28 марта была намечена переброска людей вертолётом. Для этого вертолётчики взяли запасной бак с топливом и справились с заданием в два рейса. Первой высадилась на восточный портал бригада Ю. Д. Никитина. Лагерь разбили недалеко от горячих ключей. Жили в палатках. 14 апреля со стороны Муи по зимнику на восточный портал пришли первые машины — три «Урала». С первого же дня бригады втянулись в работу по вырубке площадки под портал и строительство вертодрома».
Когда начали строить Северомуйск, начальник тоннельного отряда С.А. Смирнов издал указ, запрещающий планировку территории бульдозерами. А комсомольско-молодёжная бригада Валерия Прокушева первый вписала в социалистическое обязательство особый пункт об охране природы в посёлке. По примеру Улькана, случалось, штрафовали своих же строителей за сломанное зря дерево. Таких зелёных посёлков, как Северомуйск, на всей трассе БАМа найдётся немного.
Проходка с восточного портала началась 4 февраля 1978 года — в день, когда тоннельному отряду № 11 исполнилось четыре года. Четыре года ушло на подготовку штурма. Началась проходка не с основного тоннеля, а с вспомогательной транспортно-дренажной штольни. По технологии она должна всё время опережать главный тоннель метров на сто пятьдесят–двести, как разведчица. Свои вахты они тогда называли «сантиметровками», тоннельщики углубились в хребет всего на 48 метров. В это время комсомольско-молодёжное звено Юрия Никитина, которое, как выразился начальник участка Владимир Ильич Журбин, «пашет злее всех», поставило рекорд месяца — за смену прошло 112 сантиметров и 4 милиметра.
Приезжали иностранные корреспонденты. Спрашивают начальника Главбамстроя: «Скажите, пожалуйста, БАМ — одноколейным будет или двухколейным?». Товарищ Мохортов им отвечает: «Это как получится — укладчики идут навстречу друг другу за тысячи километров. Если встретятся — будет одна колея. Если разминутся где-то в пути, значит, двухколейным будет БАМ… А если серьёзно, — продолжает Журбин, — допустимое отклонение при встрече штолен не должно превышать на Северомуйском тоннеле — 15 миллиметров».
Откуда под землёй горячие ручьи? Из подземных разломов в хребте, из озера над тоннелем. В недрах Северо-Муйских гор по две трещины и разлома в среднем на каждый километр тоннеля, и тянутся они под землёй на двести метров. Ещё геологи обнаружили, что на Северомуйском тоннеле отсутствует мерзлота. Вокруг сплошные мёрзлые породы, а здесь — только небольшая линза выше уровня тоннеля. Для защиты от воды на проходке Северомуйского тоннеля впервые использовался полимербетон, созданный синтетический материал — очень прочный, эластичный, не поддающийся жидкостям и газам.
Другая большая забота тоннельщиков — сейсмическая активность хребта. 27 июня 1957 года было зарегистрировано крупнейшее северомуйское землятресение такой силы, что оно занесено в каталог мировых катастроф. Но в 1957 году оно никого всерьёз не озаботило: пустынные, ненаселённые районы. А уже в 1964 году в преддверии начала стройки Институт земной коры Сибирского отделения АН СССР детально занялся изучением сейсмической ситуации в будущей зоне БАМа. Сейчас вдоль всей трассы БАМа действуют десятки сейсмостанций.
Учёные выявили так называемый «Монголо-Байкальский сейсмический пояс» — в границах его проложено без малого тысяча километров БАМа: это хребты Байкальский и Северо-Муйский, а также Кодар и Удокан и котловины Байкальская, Верхнеангарская, а восточнее — Муйская и Чарская. Рекомендации и выводы сейсмологов: готовить эффективную защиту от возможных землетрясений, использовать при сооружении объектов особые материалы и конструкции. Пригодился опыт, накопленный при строительстве Ташкента, крымских и кавказских городов — ведь там сейсмическая активность такая же, как на БАМе, а кое-где даже выше.
БАМ почти на всём протяжении будто специально прокладывался через районы, наиболее богатые подземными гидротермальными ресурсами. Бьют горячие родники близ станций Кичера, Северомуйск, Витим, Чара, Олекма, Февральск…
В февральский ветреный день молодые ребята-тоннельщики сидели на берегу горячей речки Окусикан в чём мать родила, глядя на отвесные стены ущелья Окусикан, строили вслух планы создания альпинистской секции с целью восхождения на непокорённые вершины Северо-Муйского хребта. А ещё у горячего ключа можно выращивать смородину, редис, морковь.
От источника до Северомуйска три километра. С.А. Смирнов, начальник тоннельного отряда в Северомуйске, сказал однажды:
— Тридцать лет я пробиваю тоннели. Но с такими недрами сталкиваюсь впервые. Как хотите, а не нравятся мне парящие речки рядом с тоннелем.
И будто в воду глядел!
20 сентября 1979 года в 8 часов 45 минут горячий поток взломал гранитную стену, перевернул многотонную буровую установку, прокатил её по подземному коридору на полсотню метров и почти до потолка залил тоннель. Вода тащила скальные обломки. Поток был насыщен песком, словно где-то размыл песчаные берега. Проходка остановилась, и надолго. Многие считали, что пройти четыреста метров «Ангарского разлома» существующими техническими методами просто невозможно.
Началось строительство железнодорожного обхода вокруг замершего тоннеля — рельсы укладывали на высоту более двух тысяч метров: вариант этот мог быть лишь временным, ибо по северомуйским крутякам удаётся протаскивать лишь несколько вагонов, но не бамовские (тяжеловозы) тяжеловесные эшелоны.
В самом тоннеле шли эксперименты с различными быстрозатвердевающими смолами и цементными растворами. Бурили водоотводные скважины. В забое было жарко от горячей воды. Работали в одних трусах, каждые 15–20 минут проходчики с участка Ивана Слепко бежали под холодный душ из специально проведённого в штольню трубопровода. Под землёй шёл монтаж целых водоперекачивающих станций. На одном из уральских заводов срочно готовили специальный горнопроходческий щит. К штурму готовились во всеоружии, по-инженерному.
10 ноября 1981 года проходка возобновилась. Людей сплотили и выпавшие на их долю страшные удары подземной стихии, и высокая цель, которая хорошо осознаётся каждым, что именно в руках северомуйцев — ключи от всего БАМа. Сказалось, конечно, и то всенародное внимание к проходчикам Северомуйсого тоннеля.
Татьяна Жарикова