Двенадцатиэтажка – моя «воздушная крепость»

 

Неужели в сибирском городе Омске нельзя найти ни одного молодого человека до тридцати, который бы отлично разбирался в авиации. Мог бы сравнить между собой истребители в годы Второй Мировой войны. Смог бы рационально подойти к действиям Советских ВВС во имя защиты Отечества. Нахожу такого специалиста с трудом, натыкаясь на группу «Вконтакте». Даже в родном омском отделении Департамента Авиации ДОСААФ не находят ни одной организации, занимающейся работой с молодыми авиаторами. Не дают действующих телефонов в ОЛУ МВД России.

 

– Вам конструкторское авиа-бюро надо? – раздражённо спрашивают по телефону в Омском Линейном Управлении. – Но там не скажут про советские самолёты и американские. Все люди занятые, на государственной службе, запишитесь на приём к главному инженеру. Обратитесь с официальным запросом.

 

– К вам нельзя прийти в здание и спросить народ? Эй, люди, кто волокёт в авиации?

 

– Вас не поймут, это так не делается.

 

Можно представить, сколько времени пройдёт, прежде чем работник бюро получит и ответит на корреспонденцию. Это ведь надо лишь мне. И мало кого интересует, что ближние и дальние зарубежные издания как печатали фальсифицированные данные о результатах воздушных боёв в годы Великой Отечественной войны и преимуществ конструкции отечественного самолёта, так и продолжают безостановочно «выдавать»…

 

Благо, что в Омском авиационном техникуме имени Н.Е. Жуковского (кстати, переименованного в колледж – под международный стандарт…) предлагают познакомиться с выпускниками. Ссылку на группу «Вконтакте» не дают, к сожалению, но имя и фамилию молодого испытателя называют через относительно небольшое время.

 

Житель посёлка Лукьяновка, расположенного примерно в полуторачасовой езде на автобусе, Артём Мелкозёров парень общительный. Получив диплом специалиста, он заступает на работу – на Производственное Объединение «Полёт». Каждое утро (кроме выходных естественно) заводит легковой отечественный автомобиль и мчится в детально-конструкторский цех. Несмотря на то, что добрая половина площади когда-то огромной организации ПО «Полёт» уже отведена под разные офисы и риэлтерские конторы, но парень всё-таки предан самолётам и работе. А ещё есть у него хобби (только никому не слова) – он часто спрыгивает с крыши двенадцатиэтажного дома, испытывая дельтаплан и чувство удовольствия.

 

 

Артёму Семёновичу Мелкозёрову нет и двадцати двух, а тот буквально сооружает убежище на крыше родного двенадцатиэтажного дома. Не детский шалаш из веток, картона и проволоки, а настоящую так сказать берлогу авиатора с крышей, стенами и твёрдым берёзовым полом. На какие средства? На грант, полученный на Международном молодежном управленческом форуме «Алтай. Точки Роста. АТР–2014». Проект называется «Рациональное использование крыши высотных зданий». Грант небольшой, но его хватило на постройку. Суть проекта состоит в том, чтобы построить помещение на крыше многоэтажного дома. Дело в том, что крыши домов можно запросто использовать под возведение клубов или других помещений, где можно комфортно расположиться. Для этого лишь нужно модернизировать площадку крыши, заложить основу для строительства другого дома. Деревянный домик на каменном доме, так сказать. Звучит как минимум интересно. Постройку Артём Семёнович запланировал в качестве музея личных вещей жильцов. Но вещей в помещении с низким потолком не густо, зато есть компьютер и обогреватель. Парень притащил туда мини холодильник и диван. Есть круглый столик и два мягких самодельных стула, подаренных другом – учителем технологии. На полу – старенький коврик, немного драный, на стенах – несколько картин, а на длинной полке над диваном – поделки из жести и дерева. Артём любит мастерить самолёты, танки и космические корабли (фантастические, конечно. Например, из фильма «Интерстеллар»). Парень мастерски обрабатывает подручные материалы, про такого можно пошутить:

 

– Золотые руки, серебряные ноги, бронзовая голова, дюралюминиевый пропеллер…

 

– У меня правда в одном месте пропеллер, – признаётся Артём. – так мама говорит и папа повторяет. Не сижу без дела.

 

Артём Семёнович Мелкозёров показывает части дельтаплана, его он тоже собирается усовершенствовать – сделать более легче.

 

– Знаю, зачем пришёл, Вить, – сразу говорит парень, выпуская меня на крышу. – Рассказывать о моём проекте – смысла нет, потому что ещё не готов полностью. Помещение построил с папой и товарищами, а музея как такового нет. Лёша Мытьев, ты о нём писал, он от Малевича без ума – этот человек предлагает сделать выставку картин супрематиста. Я не против, только этим надо заниматься, а Лёша вешает реализацию на кого-то. Мне позвонил Станислав Лаврентьевич, механику ведёт в технаре и сказал, что один журналист мной яро интересуются. Хочет знать советскую авиацию. Давай ближе к теме. По поводу фальсификации данных и прочего можно сказать, что каждое государство вряд ли будет ругать свои воздушные детища. Естественно в Японии, в США, в Германии тоже авиация не хромало. В самолётах толк там понимали, это вне сомнения. Только вот у каждого воздушного проекта цели разные – одни защищались, используя ресурсы тактично, а вторые нападали, расходуя всё что можно направо и налево.

 

 

– Расскажи, Артём, подробней про фальсификацию, – прошу авиационного товарища. Мы стоим на крыше и глядим в облачное небо. Втягиваем головы в плечи, прячась за воротниками – ветер дует не слабый, надоедливый и неприятный. Мерзкий – это более точное к нему определение. Всё-таки сибирская зима не тёплая и не добрая подруга.

 

– Есть у меня книга Вальтера Швабедиссена «Сталинские соколы. Анализ действий советской авиации 1941-1945», – парень почти перекрикивает вой ветра. – Там есть примечания редактора с указанием многочисленных нестыковок автора. Упоминается о методе советского десантирования без парашютов с У-2 в снежные сугробы… Я такого не видел у советских писателей, которые могли что-то приукрасить, например. Потом говорится в книге, что товарищ Покрышкин пилотировал бомбардировщик и вместо бомб сбрасывал канистры с бензином, это когда снаряды кончились, ещё до открытия Второго Фронта союзниками. По-моему, выдумка и даже не интересная. Это что за хулиганство – сбрасывать ёмкости с топливом? И Покрышкин мог только сопровождать бомбардировщик. Так что достоверность Швабедиссена размыта, как и свыше 300 побед Эрика Хартмана, который, кстати, служил не в «Зелёных Сердцах», как везде пишут в зарубежных учебниках, эти воевали в группе «Север» под Ленинградом… а в 59-й истребительной эскадре!.. Впечатляющие победы немецких асов объясняются просто – выстрелил, попал, зачёт, а падает или нет самолёт, это уже никого не интересует. Советские лётчики в этом плане были много честнее. За это уважаю ребят!

 

– Кто подтверждал зачёт? Кто записывал сбитый самолёт на «Айфон 5» хотя бы? – спрашиваю.

 

– Советским летчикам для зачёта победы требовались подтверждения самого падения самолета от товарищей по группе, от наземных служб наблюдения или партизан… Сарафанное радио работало лучше всего! Сам Хартман в своих воспоминаниях пишет, например, что ни разу не видел падения своего противника. Он сразу уходил в сторону на скорости. Есть запись радиопереговоров Хартмана на «юбилейном» вылете на трёхсотую победу: «Очередь… Попал… Ухожу…. Очередь… Попал… Ухожу…»  и всё в таком духе! А упал ли самолёт противника или доковылял до своего аэродрома – немцев мало интересовало… По высказыванию многих, они чувствовали себя просто спортсменами… Не только они, впрочем, англичане кичились количеством сбитых самолётов и французы. Видишь ли, Вить, в тридцатые годы советская авиация была самой лучшей в мире, и это признавало ближнее и дальнее зарубежье. Гитлеровская Германия хорошо подготовилась к нападению, имела определенное преимущество, в частности технологичное, которое в течение войны сокращалось. А когда фашисты получили по щам от танков «Т34», ничего лучше, чем сделать его полный аналог не придумали. Тот же проект «Fw190» был возрождён после того, как германцы столкнулись в воздухе с русским «Ла5». После того, как германцы впервые столкнулись с «Як9т», имевшем крупнокалиберную пушку, в лобовые атаки ходить вообще перестали. А когда вышел «Як9у», немцам был отдан приказ – с яками без антенн в бой не вступать. Я читал некоторые умные комментарии к опубликованным докладам о боях советских ВВС. И вот что начитал: авиация у нас, в том числе и истребительная, была нацелена на обеспечение штурмовки по земле. А у немцев главная концепция – господство в воздухе. То же самое японцы вели. Отсюда разные технические характеристики у самолётов – они просто выполняли разные задачи. Поэтому у нас клепали низковысотные и манёвренные «Яки», а не высотные и скоростные «Аэрокобры», из этого вида мы потом синтезировали «Миг». Покрышкин аж вспотел, пока переучился пилотировать американский истребитель. Почему такая сложность? Прикрытие штурмовки, например, на той же «аэрокобре» вести было неудобно – мы ведь привыкли защищаться, это потом следовало штурмовать и штурмовать. А на старом добром «яке» в самый раз. У нас свободная охота составляла маленький процент от остальных задач, а у них это чуть ли не половина вылетов была. Но история рассудила, чья авиационная доктрина была эффективнее, ха-ха.

 

 

– Какой советский лётчик вспоминается больше всего? – уточняю.

 

– Все лётчики старались на славу, Вить. Но одним повезло больше, а вторым меньше. С чем это связано? Был такой приказ – сбивать бомбардировщики на территории противника. А  в то время самолёты, сбитые за линией фронта, не засчитывались! Кто за вами там уследит и запишет очко? Сами лётчики были заняты несколько другими делами и на сбитые «боинги» внимания почти не обращали. Вот так и воевали: сбил, а толку для личного счёта нуль. Вспомним любимую тактику Хартмана: действовать в паре, поймать подбитого или одиночку и быстро свалить. Но что-то немецкие асы не очень любили воевать с «летающими крепостями» – там не застанешь врасплох, как из нескольких пулемётов долбанут!.. А наши пилоты, тот же Покрышкин, немало сделали вылетов по сопровождению бомбардировщиков и штурмовиков. За это им респектуха!

 

– Немцы уничтожали самолёты на аэродромах?

 

– Одни считают, что в первый день войны фашистские самолеты разбомбили советские аэродромы вместе с находящимися там машинами. Приводятся цифры – 66 аэродромов примерно, 800 самолётов, сожженных на земле. В других источниках можно встретить уже совсем другую цифру – 1200 самолётов, уничтоженных в первый день. Но ведь для нашей страны, имевшей к 1941 г. около 6000 боевых самолетов, это хоть и было ощутимой потерей, но не катастрофой. Почему же в таком случае в небе господствовали немецкие летчики? На этот вопрос историки затрудняются ответить однозначно до сих пор.

 

– Самые успешные советские самолёты?

 

– Для защиты были успешные: «ЛаГГ-3», «Як-1», для нападения: «МиГ-3», бомбардировщик «Су-2» и штурмовик «Ил-2». В годы Великой Отечественной войны Ил-2 являлся основным самолётом штурмовой авиации, а также стал самым массовым военным самолетом в мире – их было выпущено свыше 36 000 экземпляров. Самолет заслуженно получил название летающий «танк», хотя противник называл его не иначе как «черная смерть» – деморализующее воздействие его атак было столь велико, что при появлении Ил-2 экипажи немецких танков просто покидали свои машины. Одни самолёты имели потом бронированные двигатель и кабину, специальные безопасные баки и мощное вооружение, а другие летали быстро и уходили манёвренно. Некоторые самолёты сравнивать вообще нельзя между собой, а многие только этим и занимаются, высасывая из пальцы новые и новые факты. Историю надо поднимать и думать, что и для чего было. Да, наше Отечество перенимало часть, но много и переделывало само, не за кем не наблюдая. Японцы вон – скупали технологию строения самолёта у немцев и радовались. Англичане и американцы брали на вооружение трофеи и шагали уже от них. Главное в воздушном бою – тактика.

 

Я слушаю и наблюдаю за Артёмом, а парень не отводит влажного взгляда от облаков и туманной дали. Он будто бы наблюдает воздушное сражение и радуется за родные ВВС.

 

– Ты прыгаешь со мной, с площадки «воздушной крепости»? – неожиданно спрашивает он, поворачивая голову. – Сейчас заведём дельту и летим, как «Як»…

 

– Не-е, я занят, Тёма, – отмахиваюсь. Ну их к Богу – эти прыжки. – Давай в другой раз. Надо материал готовить. Я замёрз ведь, надо было под крышей говорить.

 

– Ладно, – кивает он. – В следующий раз сравним шире, вижу, ты заинтересовался.

 

 

Виктор Власов