На перепутье. О преодолении кризиса

Скажу, что понятие «перепутье» у классиков – это сугубо личное, что переживает каждый человек в отдельности, взять Пушкина, Лермонтова или Толстого. Чувства, связанные с переменой мировоззрения у них, это глубоко личный кризис, который вызван сменой сексуального партнёра или долгой поездкой-путешествием. Не трогаем Достоевского или Солженицына – у них было вынужденное перепутье – ссылка в тяжёлые условия. Перепутье у современников, я исследовал и читал лекции Дмитрия Быкова* (* внесён Минюстом России в реестр СМИ и физлиц, выполняющих функции иностранного агента), это фактор, появляющийся и расходующий жизненную энергию из-за давления общественности. Современников никуда не ссылают, они отправляются вдаль сами, как Сергей Довлатов, Эдуард Лимонов или Вилли Токарев. Но взять того же Захара Прилепина, Дмитрия Быкова* или Бориса Акунина** (** внесён Минюстом РФ в перечень террористов и экстремистов) – перепутье у них возникает всякий раз, когда меняется власть, центробежная сила в правящей партии или какая-нибудь идеологическая подоплёка.

Что ж перепутье сейчас – у рабочего человека 21 века? Как ощущаю его я – омский учитель английского языка, писатель, журналист и любитель аниме Виктор Витальевич Власов? Какое может быть перепутье в капиталистическом порядке, когда цель существования сводится к тому, чтобы заработать-скопить больше средств и не потеряться среди массы потребителей и лидирующих корпораций? Я чаще склоняюсь в сторону мнений классиков, говоривших о том, что личный кризис перепутья – это разруха в голове каждого задумывающегося об этом интеллигентного человека. Переживаемый кризис перепутья – это творческая неудача и несостоятельность, длящаяся ровно столько, сколько человек находится в бездействии. Многим мощным авторам, прошлым и настоящим, будто бы не знакомо данное чувство и период, если обратить проекцию на Стивена Кинга или на поляка Анджея Сапковского, однако мы видим нашего асоциального Виктора Пелевина – создателя так называемой аморфной прозы. Не фантастики и не реализма.

– Виктор, погоди, в прозе Анджея Сапковского есть «Башня Шутов» – про гуситские войны, произведение эмоциональным зарядом слабее, нежели его предшествующие тома – про Ведьмака, например, – поправляет любитель фантастики и фэнтэзи, журналист Дмитрий Карин.

– Да, Вить, как ты можешь судить о периоде перепутья авторов прозы лишь по заряду произведения? – соглашается Борис Штуров, известный омский ниндзя. – Вдруг Сапковскому заказали данный труд? Заплатили. Он потом долго смеялся, читая, как современный читатель оценивает его роман о европейской инквизиции, не о Геральте и Цири. «Башня Шутов» – это роман о конкретной исторической эпохе, где воспевается тоже герой, правда, не такой пафосный, как Ведьмак.

Рассуждая и обсуждая произведения или аниме в клубе ниндзюцу «Сёдзи», которым руководит Борис Штуров, можно зайти далеко и забыть настоящую повестку. Перепутье у теперешних и современных представителей рабочего класса – это всякий период времени, когда приходится выбирать между одним человеком и другим. А переезд на новое место работы или жития-бытия – разве не считается перепутьем? Не правда ли увлекательно: как творческие и энергичные рабочие люди справляются с кризисами подобного рода? Не правда ли, что любой кризис, даже продовольственный, это внутреннее состояние человека, прежде всего? Не справилась власть с должным обеспечением народа – нередко страдают все, испытывая кризисы разного рода, находясь на великом перепутье!?

Переезжает к нам школа № 107 – мы, учителя-предметники, таскаем парты и стулья, разгружая машины. Обеспечивая коллегам комфортное существование в стенах соседнего заведения, мы нарабатываем себе премиальные баллы. Работают физически учителя физкультуры, один трудовик и англичанин (В.В. Власов), помогают старшеклассники и любимый  завхоз. Не находимся ли мы не перепутье, не зная, что нас ждёт впереди, в нашей школе? «Какая жизнь тогда бы началась», как в песне из советского мультфильма «Летучий корабль»! Я посмотрел, кстати, киношную экранизацию «Летучий корабль» с Ермольником и Добронравовым в ролях – так себе. Многое было привнесено и переосмыслено, оказалось непривычно.

В нашем современном обществе есть масса возможностей – только чтобы не ощущать пагубное влияние этакого состояния перепутья. Ведь находясь в состоянии неизвестности и сущей тревоги, сделать выбор и примкнуть к большинству трудновато, не только омские писатели и анимешники чрезмерно выпивают пиво, водку или сакэ, но и новосибирские. Московские и питерские, конечно. Один русский писатель, проживающий на территории Германии, присылает мне личное сообщение, что он «хлещет» дешёвый шотландский виски третий день, на перепутье. Почему? Потому что в хорошем смысле ошарашен новостью, что сам Пётр Фёдорович Алёшкин, московский писатель, доктор исторических наук и редактор портала «Наша молодёжь», будет издавать его книгу то ли стихов, то ли прозы, под эгидой «Наследия культурных предков» или типа того.

– Плюнь и разотри это перепутье, Виктэ! – добавляет он, меняя моё имя на западный манер. – Пей красное вино или шампанское, веселись, гуляй с девчонками, пиши об этом в социальной сети, смотри любимые вещи, только не хандри. Работают у вас в прозе чудесные современники, которые используют эту энергию во благо. Подними проблему, добавь любви из своего опыта и остроты ощущений. У нас вон сколько всего: эпидемия, миграция, СВО, информационные войны – пиши, синтезируй, гори огнём творчества! Я слежу за тобой в сети – у тебя здорово получается привлекать народ битническими рассказами. Не пропадай только за ерундой! Выстрелишь, как в своё время Прилепин, Быков* или Веллер.

Ну да, сколько может быть этих перепутий в жизни: женился или развёлся, уволился или собираешься переехать на север, обеспечиваешь вторую семью, пишешь роман о жизни современного человека из рабочего класса? Если предчувствовать недоброе, то ничего хорошего из этого не выйдет. А если стремиться к лучшему и радоваться каждому прожитому дню, то и другие люди улыбнутся в ответ, вдохновят на правильные и бравые поступки, помогут с эмоциями-идеями к произведениям. Общение с множеством людей каждый день – это первородный ключ к прогрессу, к процессу самообразования и самовоспитания. О перепутье не думаешь, когда на уроке разбираешь рецепт на английском языке и задаёшь ученикам в качестве домашнего задания принести блюдо, приготовленное по этому рецепту или по какому-нибудь другому, но тоже написанному в тетрадь по-английски.

Иной раз так «накувыркаешься», как напевал Владимир Высоцкий о работе, что с мыслями собраться не можешь. Сидишь за учительским столом, не в себе, выжатый как лимон, а дети толпятся вокруг тебя и тихонько спрашивают, что с вами, Виктор Батькович – вы живы?

– Да, – киваешь. – Больше жив, чем мёртв.

– Спасибо, Виктор Витальевич, что живой! – повторяют они как доброе заклинание. – Чем будем заниматься на уроке? Про аниме разговаривать?

– Нет, не будем и про мои рассказы в социальной сети говорить!

Да, я ведь на уроке, а не на перепутье. Мне не пристало блуждать в мыслях, как в клетке. Я школьный учитель иностранного языка, писатель и журналист. Я вернусь домой в сознании, немного отдохну, поужинав, вспомню, что было, а затем напишу, что случается с человеком, когда он эмоционально выгорает, чтобы получился замечательный рассказ, который я отправлю на портал «Литературная Россия» или в «Нашу молодёжь».

Позовёт к себе домой Николай Васильевич Березовский, старый писатель, член Союза журналистов России. У него трёхкомнатная квартира, с двумя кошками. Пока супруга обитает в гостях у дочери в Вологодской области, в посёлке Шексна, писатель-критик созывает коллег по литературному цеху и обсуждает с ними насущные проблемы, а именно то, что у них не получается последнее время печататься в толстых литературных изданиях, не выходит продавать свои творения бумажным журналам.

– Я и сам, Вить, не печатаюсь в толстых журналах – не платят, – грустновато признаётся Николай Васильевич, сидя за накрытым столом.

Я принёс ему пару бутылок красного вина, а себе взял несколько банок сладковатого эля. Надо сказать, что попасть к Н.В. Березовскому не просто. Необходимо одно важное условие – нужно быть писателем. Необязательно членом союза, а просто быть достойным автором. Можно не печататься в «Сибирских огнях» и в «Нашем современнике». Сколько настоящих писателей в России? Разве они непременно выходят в толстых журналах, где нет гонорара или он есть, но для избранных!?

– Где печатаешься, Власов? – уточняет Николай Васильевич, раскуривая трубку из китового уса, подаренную ему одним финским коллегой-писателем.

– На портале «Литературная Россия», – напоминаю, хотя Березовский и сам читает этот ресурс. – Присылаю Петру Алёшкину – в «Нашу молодёжь».

– Передавай им «привет» – то бишь Вячеславу и Петру, оба любят правду-матку и говорят, что думают! – закусывая бутербродом с колбасой и кабачковой икрой, Николай Васильевич улыбается. – Правильно, Власов, что пишешь обо всём, что видишь и слышишь, это очень интересно, как писали твои любимые битники: Чарльз Буковски, Генри Миллер, Джек Керуак и Норман Мейлер! У тебя своя праздность в творчестве!

Замедляется синтез белка, конечно, когда употребляешь алкоголь, хоть даже в компании с таким мудрым и увлекательным собеседником как Н.В. Березовский – именно он вместе с Львом Трутневым и Николаем Трегубовым редактировали мой «Красный лотос» и путевые заметки в США «По ту сторону неба». Именно он посоветовал написать не только повесть «Белая и чёрная роза», но и «Ориентир». Николай Березовский знакомит меня с Николаем Полотнянко – тогдашним редактором «Литературного Ульяновска» и продвигает мои рассказы в журнал «Сибирские огни», общаясь с Владимиром Поповым, Царствие ему Небесное.

Отдохнул и поболтал у старого писателя, развеял сомнения, пора и возвращаться за ноутбук, чтобы опубликовать очерк. А потом идёшь в спортивный зал на неделе, как Эрнест Хемингуэй, но не боксировать в кожаных перчатках, а поднимать железо или бороться на руках. Сначала подкачиваешься, разгоняя кровь, делаешь мышцы твёрдыми и объёмными, а вскоре чувствуешь, как улучшилось настроение. 

Я расхаживаю по залу вальяжно, пожимаю руки коллегам по спортивному цеху. Соскакивая с беговых дорожек, они предлагают идеи для создания сюжета: одних волнует литература, отечественная или зарубежная, вторых – проблемы ЖКХ или отношения между мужчиной и женщиной. Редко когда они выясняют у меня, как накачаться: в зал они, по-моему, ходят, чтобы весело провести время. Я улыбаюсь в лицо спортивным завсегдатаям – они в свою очередь улыбаются мне и непременно, ради приличия, наверное, спрашивают, когда я напечатаю новый очерк или даже роман о современном обществе и его проблемах. Кажется, что этих людей заботит не моё творчество, а всеобщая энергия коллективного спорта, которая бьёт ключом, помогает стать сильней и выдержать невзгоды. Многие подписаны на мою страницу в социальной сети «ВКонтакте», а некоторые – просто наслышаны о том, что я могу их сфотографировать и черкануть несколько строк, придумав сюжет. Вот где забываешь о перепутье и не думаешь о мрачных вещах. Коллеги подначивают в прекрасном смысле:

– Тренируйся, Виктор, нет ничего, с чем бы ни справились крепкие мышцы!

Хотя мышцы или жирок на животе – дело второе. Ходит в зал на Старой Московке не молодой, но жутко довольный собой толстосум. Знакомые атлеты-доброхоты догадываются, сколько зарабатывает этот человек, глядя на его новенькую Феррари и рассматривая огромный золотой перстень на среднем пальце. Вот уж кто не заботится о мышечном корсете – тренируясь с инструктором индивидуально и как будто неохотно, он уверен, что любая девушка в зале будет его собственностью по мановению руки. Да, фигура этого одутловатого братка оставляет желать лучше, но он утверждает, что главное в отношениях мужчины и женщины – это деньги. Звенит в кармане или на банковской карточке «золотишко» – любая женщина будет довольна, и никакое перепутье не ощущается. Мало деньжат – выбираешь и прикидываешь по одёжке, как говорится.

Проигрываешь или выигрываешь, как я в армрестлинг в своей школе, неважно, главное знать, что ты тренируешься по жизни, и окружающие тебя люди улыбаются. Ломаешься и восстанавливаешься, но не теряешь образа-подобия Божиего. Можно не успеть реализовывать собственный потенциал силы-выносливости и не быть успешным в бизнесе, однако веры в себя и в людей терять нельзя – это скажет знакомый священнослужитель или просто случайный прохожий, который знает, куда ему идти!

Виктор Власов, источник