Вячеслав Огрызко: «Журналистика и литература – эти понятия стали моей судьбой»

50 лет назад, в январе 1963 года увидел свет первый номер еженедельника «Литературная Россия». Юбилей газеты широко отмечался в России, ведь, несмотря на то, что сейчас выходят несколько литературных газет, этот еженедельник единственный из них, который говорит только о литературных делах. После того, как отшумели юбилейные торжества, главный редактор газеты Вячеслав Вячеславович Огрызко рассказал много интересного о «Литературной России», о себе, о литературе, о молодежи и о многом другом.

 

– Расскажите немного о себе и о том, как вы пришли в литературу.

– Я знал, что после школы буду поступать на гуманитарный факультет, но никак не мог выбрать, куда мне идти учиться – на филологический, на исторический факультет или на журфак. После долгих раздумий я решил, что история важнее, а всему остальному можно доучиться путем самообразования. Все-таки история – это серьезные фундаментальные знания. Так казалось мне раньше, так представляется и сегодня.

В итоге после школы я поступил на вечернее отделение Московского педагогического института имени Ленина на исторический факультет, и одновременно стал работать в Московском инженерно-физическом институте: сначала в библиотеке, затем в многотиражной газете. После первого курса меня призвали в армию. А после демобилизации я связал себя с журналистикой. Сначала работал в газете «Книжное обозрение», затем – в журнале «Советская литература», несколько лет – в журнале «Наш современник», а с 1995 года работаю в газете «Литературная Россия». Журналистика и литература – эти два понятия слились для меня воедино, стали моей судьбой.

Кстати, в школьные годы, когда я читал книги современных писателей, которые производили на меня сильное впечатление, я не представлял, что когда-нибудь смогу увидеть авторов этих книг. Тогда мне казалось, что это какие-то небожители. Но когда лично познакомился с некоторыми из них, я глубоко разочаровался. Оказывается, многие из этих писателей в жизни сильно отличались от того, о чем сами же писали в книгах, какие ценности утверждали, какие истории рассказывали. Позже, занимаясь еще и литературной критикой, я так и не решил: благо это или минус для литературного критика – личное знакомство с писателями.

 

– Вы являетесь редактором «Литературной России» с 2004 года. Какой газета стала именно с вами? Если сравнивать ее с предыдущими историческими периодами.

– Для меня все, что связано с газетой и другими изданиями, в которых я работал, дорого. И я не понимаю некоторых своих коллег, которые начинают отсчитывать историю издания именно с того момента, когда они ее возглавили. Как будто до них было выжженное поле. Для меня такой подход по многим причинам неприемлем. Знаете ли вы, что еженедельник «Литературная Россия» появился не на пустом месте? До этого больше четырех лет, с 1958 по 1962 годы, издавалась наша предшественница – газета «Литература и жизнь» («Литературной Россией» газета является с 1 января 1963 года). Я считаю, что из каждого периода жизни газеты надо извлекать уроки. Безусловно, я не разделяю многие подходы, которые были у моих предшественников, к примеру, в годы хрущевской оттепели. Но это не значит, что не было этого периода в истории газеты. На тот момент «Литературу и жизнь» многие писатели недолюбливали и сокращенно называли «ЛиЖи», подразумевая то, что она обслуживала только партийные интересы, и плевать ей было на общую литературу.

Однажды я попытался понять, что же сделали мои предшественники. Чем я должен гордиться, а каких моментов стыдиться? Когда возник такой вопрос, я решил во всем разобраться. В итоге родилось две книги. Первая — «Дерзать или лизать» — это мое историко-литературное исследование.  А второй сборник — «Дитя хрущевской оттепели» — состоит из документов и воспоминаний разных людей.

Мне было интересно, почему проект «Литература и жизнь» оказался на грани провала, несмотря на то, что газете было оказано большое внимание со стороны руководителей нашего государства. Даже Хрущев лично тогда газету поддержал. Но получилось так, что влияние на литературный процесс она не смогла оказать и проиграла практически всем газетам. В чем причина? Дело в том, что редакторы должны были решить, что им делать: попытаться самим на плаву удержаться или в первую очередь обслуживать институты власти и литературный генералитет. К сожалению, сделали ставку на второе. Редакторы постоянно обращались в ЦК КПСС или в другие инстанции, согласовывали: что можно напечатать, а что нельзя. Но ведь газета так не делается ни в какие времена. Другие газеты пытались в то время справиться своими силами: где-то были на грани фола, где-то балансировали. Но всегда думали о том, что есть, кроме начальства, еще и читатели. А в «Литературе и жизни» высший состав газеты был труслив и занимался обслуживанием начальства, а молодые журналисты, например, Олег Куприн, Александр Авдеенко, Анатолий Аграновский, другие молодые ребята, полны были задора и энергии – они хотели делать боевую газету, много любопытного и интересного предлагали, но им не давали развернуться.

Еще интересный момент: несмотря на трусливую редакционную политику газеты, в ней все равно хотели и мечтали печататься все – и левые, и правые: Шолохов, Твардовский, Симонов, Кочетов, Софронов, Грибачев, Аксенов, Евтушенко, Вознесенский, Рождественский, Бондарев, Казаков и другие.

Я узнал, что в нашей газете очень хотел напечататься  в 1960 году и Солженицын. Он прислал очень интересный материал с критикой автобиографических произведений Паустовского и Эренбурга. Материал назывался «Эпидемия». К сожалению, тот материал завернули. Наша газета могла бы быть первооткрывателем таланта Солженицына, ведь на тот момент он был еще неизвестен. Это к вопросу о том, что желающих публиковаться в газете было достаточно.

Было много и других интересных периодов – сложных, хороших. Наверное, не мне оценивать то время, которое я в газете работаю. Хотя могу сказать о своих установках. Для меня важно, чтобы газета была свободной трибуной для писателей, но не только для них. Газета должна быть местом, где люди могут высказываться по самым различным вопросам, в том числе и литературным, где могли бы печататься и левые, и правые, представители разных литературных школ и направлений. Это не значит, что я со всем согласен. Редактор не должен печатать только то, что ему нравится. Он может высказать свое личное мнение, но ни в коем случае не имеет права зажимать рты и не давать слова. Люди должны знать, что они имеют право высказаться. И критиковать главного редактора они тоже имеют право. Это даже приветствуется. Сегодня таких изданий у нас практически нет. Этим мы сильно отличаемся от других литературных изданий.

 

– Вы охотно печатаете и молодых, и начинающих писателей?

– Это само собой. Мы открыты для всех. Если в политике важна команда и командный дух, то настоящая литература – дело одиночек. Принцип стаи здесь не подходит. Здесь важнее всего текст. А кто этот текст принесет – девушка или прабабушка, – это уже дело десятое. Мы открыты и для молодых. Чаще всего у молодых ребят есть новые мысли, новые формы, неординарный взгляд на вещи и самое главное – адреналин. В этом плане я горжусь, что наша газета открыла несколько имен, – например, мы одни из первых начали печатать Захара Прилепина, хотя и отношение к его творчеству у меня неоднозначное: что-то нравится, а с чем-то не согласен. Я всегда с удовольствием печатаю молодых «волков»: Сергея Шаргунова, Игоря Савельева и других.

Если говорить в целом о молодой литературе, которая выигрышно отличается от того, что было лет 15-20 назад, то стоит заметить, что это поколение действительно образованное и перспективное, смелое, ведь им нет необходимости обходить цензуру. Хотя здесь я сам себе противоречу: кое-что меня пугает в молодом поколении. Мне сегодня скучно общаться со многими студентами. Я вижу страшное незнание даже азов своей профессии. Эта негативная тенденция чувствуется в молодом поколении.

Когда-то в газетах и журналах работали исключительно профессионалы. Сегодня устроиться на работу в издание совершенно просто, особенно в Москве. Но когда начинаешь общаться с молодыми людьми, которые претендуют на работу в литературном  издании, то сталкиваешься с тем, что они практически ничего не знают и ничего не умеют. Дипломы есть, а знаний ноль.

 

– Вы можете охарактеризовать своего читателя? Каким вы его видите?

– К сожалению, я хотел бы, чтобы у меня был самый широкий круг читателей. Не получается. Литература уже не играет той роли, которую играла раньше. Она перестала быть властителем дум в обществе. Многие газеты и журналы потеряли несколько слоев населения. Отвалились, к сожалению, по разным причинам, большая часть технической интеллигенции, инженеры, менеджерская прослойка. Читать для них стало непрестижным занятием, и нет смысла тратить на это время. Перестали читать и менеджеры высшего звена – они с утра до вечера поглощены работой. Перестали читать, как я вижу, и высшие руководители.

Кто остался? Преданные читатели – это, прежде всего, учителя, библиотекари, сельская интеллигенция, люди из провинции, для которых понятие «литература» свято. Если говорить о молодежи, то это, как правило, продвинутая молодежь, которая интересуется всем. Но она читает нас в интернете, и тут же реагирует, комментирует.  А газетный вариант читают единицы.

 

– Вы сами сказали, что сейчас художественную литературу не так сильно ценят многие люди. Как вы считаете, сейчас писательство можно считать полноценной профессией или это теперь просто хобби, увлечение?

– Для многих людей это остается настоящей профессией. Вопрос в том, что прожить они на это не могут. За исключением Донцовой, Устиновой и еще некоторых. Прожить сегодня за счет писательского труда практически нереально, несмотря на то, что отношение у ряда людей, которые воспринимают писательство как свою профессию, остается серьезное и самое возвышенное. Они пытаются это делать, но живут в тяжелейших условиях. Я таких людей знаю, и некоторые из них работают в нашей газете. Такие люди обычно занимаются еще и журналистской деятельностью, поскольку на писательские гонорары прожить не могут. В советское время писатели считались элитой страны, им были созданы хорошие условия для жизни. Сегодня ничего этого нет.

Тем более издательский рынок сейчас меняется не в лучшую сторону. Продажа книг резко сокращается. Замечательные книги не продаются годами. Создается впечатление, что людям либо не хватает денег на печатные книги, либо они покупают электронные книги. Хотя мне это не очень нравится. Печатные книги не должны кануть в лета, должен быть найден какой-то баланс между печатными и электронными книгами.

Должен заметить, что даже восприятие на бумаге в книге все-таки сильно отличается от компьютерного. Я всегда вижу, когда человек работает на компьютере с художественным текстом, или когда он ручкой выводит текст и потом перепечатывает на компьютере. Прогресс есть прогресс, но компьютерное мышление тоже дает о себе знать – приучает к определенным клише, сужает кругозор, сужает возможности, и это на письме человека чувствуется. Это обедняет с точки зрения художественной литературы.

 

– Как вы относитесь к тем людям, которые на всевозможных форумах, в социальных сетях, на сайтах печатают свои произведения, свое творчество? Они правильно делают или нет?

– По-разному. В каждом конкретном случае надо судить. Зачастую, с точки зрения качества, это плохо. Порой там встречаются изумительные вещи. Как их разыскать, извлечь? В большей степени на всех этих сайтах и форумах поток графомании. Но бывает достаточно много и исключений. Но хватит ли адского терпения это выловить? Во всяком случае, у меня — нет.

Кстати, некоторых авторов раскручивает именно интернет. Например, Вера Полозкова. Я даже не знаю, есть ли у нее печатные книги. Но в интернете ее знают все. Одну из тысячи. Что это? Удачное стечение обстоятельств, умение раскрутить, или еще что-то?

Бывают и такие случаи: я часто езжу по стране на различные мероприятия. Однажды ко мне подошел человек на семинаре и дал огромную рукопись своих рассказов. Ужасные рассказы, безобразные. Человек неграмотный, не владеет ни литературной техникой, ни сюжетом. Но есть жизненный опыт. И встал вопрос: как мне ему об этом сказать?

А он, не дождавшись еще от меня ответа, начал мне рассказывать свою судьбу. Что он пережил в своей жизни, сколько раз был на грани пропасти, его могли застрелить, убить, он мог спиться и тому подобное. Каждая из этих ситуаций достойна рассказа или повести. Однако все зависит от того, кто это будет описывать или рассказывать. Может ничего не получиться, а можно так написать, что кто-то потом прочтет и вздрогнет, мурашки по коже пройдут. Этот человек сказал, что в какой-то момент, когда он уже должен был сдохнуть, все к этому шло, его посетило какое-то озарение, и он стал писать рассказы, и жизнь стала меняться к лучшему, он стал смотреть на мир другими глазами. То есть литература, или попытка заняться литературой, вернула человека к жизни. Но писать он от этого не научился.

Бывает так, что стихи и рассказы спасают людей, но настоящими литературными произведениями не являются.

 

– У вас есть секрет успеха или какие-то пожелания молодым, начинающим писателям? Что им делать, как раскрывать свой талант в нашем современном обществе?

– Ничего не бояться, быть смелыми, проявлять дерзость. Если ты уверен в себе и своих силах, шагай смело, кто бы что тебе ни говорил. Если ты сам не до конца уверен в чем-то, постарайся понять, что не так. Чего тебе не хватает? Добери знаний по тому вопросу, чтобы, прежде всего, ты сам был уверен, что ты прав. И чтобы правота была основана на твоем профессионализме. Будешь профессионалом в своей области – все остальное тебе не страшно.

 

Алина Айнетдинова