Пять тысяч детей дяди Славы

О том, как трудно жить в деревне, пишут все. А о том, как в деревнях на глазах зарождается новая жизнь — почти никто. lavkagazeta.com поговорила с человеком, профессия которого – помогать возрождать страну.

Фонд «Перспектива» поддерживает гражданских активистов и некоммерческие организации (НКО) в малых городах и селах. Генеральный директор «Перспективы» Александр Свинин точно знает, как оказать поддержку конкретным людям, зачем ехать в Териберку и Верхнюю Салду и почему сейчас идеальное время для развития деревни.

 

— Расскажите в дух словах о вашем фонде, как и почему он появился?

— В двух словах — мы «помогаем помогать». Наша цель — поддерживать тех, кто делает социальные проекты, особое внимание уделяем тем, кто работает в малых городах и селах. Сначала у нас был не фонд, а проект Общественной палаты, он появился в 2015 году. Мы помогали НКО нефинансово. Организовали форум «Сообщество» — это площадка для взаимодействия бизнеса, власти и общества. В 2015 мы провели форумы в каждом федеральном округе, за год с нами поработали 12 000 организаций. Итоговый форум прошел в Москве в ноябре, его посетил Владимир Путин, и активисты, которые работали с нами в течение года, смогли предложить ему несколько идей по более эффективной работе с НКО. В конце прошлого года на базе проекта мы сделали Фонд «Перспектива». В апреле президент поручил нашему Фонду стать одним из девяти операторов президентских грантов в 2016 году. Теперь мы можем поддерживать некоммерческие организации еще и финансово. Нам выделили 480 миллионов рублей для поддержки НКО работающих в малых городах и сельских территориях. Это наша основная цель в этом году.

 

 

— Когда дадите первые гранты?

— 27 июня мы подведем итоги первого грантового конкурса. У нас в этом году будет четыре грантовые волны, которые идут друг за другом — НКО могут подавать заявки в любое время года. Главные критерии проектов, которые мы поддерживаем: направленность на жителей сельских территорий и малых городов. Это могут быть не только региональные, но и федеральные организации, главное, чтобы благополучателем был конкретный житель села. То есть, суть гранта — не в помощи некоммерческим организациям, а в помощи людям через инструмент НКО. И мы будем считать, какому количеству людей за какое количество средств от государства удалось помочь. Это будет главный критерий эффективности.

 

— Почему так важно уделять внимание малым городам и сельским территориям?

— У нас 60 миллионов человек живет на таких территориях, это почти 40% населения страны. Но при этом социальные инициативы, в основном, реализуются в городах-миллионниках. Благотворительные фонды, программы по инклюзивному образованию, программы помощи детям с заболеваниями — все это работает в крупных городах. Мы хотим привлечь внимание больших НКО к тому, что страна живет не в Москве, а в селе, в городах с населением 10 или 20 тысяч человек. Это тоже Россия, и на нее надо обращать внимание. Почему выделили президентские гранты конкретно на это направление? Не могут региональные НКО, работающие, скажем, в муниципалитете, конкурировать за гранты президента с большими некоммерческими организациями. Они просто не выдерживают этой конкуренции. Московские организации опытнее, у них более масштабные проекты. И вот, чтобы переломить ситуацию, мы в Фонде «Перспектива» принимаем заявки только от тех, кто что-то делает в селе или маленьком городе.

 

 

— Есть интересные проекты?

— Очень много. Интересные проекты, интересные люди. Есть замечательный человек, которого мы называем дядей Славой, он живет в селе Кривец Пермского края. Вячеслав Горелов вот уже 25 лет занимается реабилитацией трудных подростков из детских домов через работу на ферме. Он их берет к себе, бесплатно дает им землю, помогает построить дома. У них есть живность, мясной цех, они делают мясопродукты и продают их в Пермь. Вокруг дяди Славы за 20 лет выросла целая деревня. Те, кто 20 лет назад был подростком, сейчас уже сами родители. Десятки детей сейчас там живут. А всего через его программу реабилитации прошло около 5000 детей. Это классная технология, она не уникальная, ее можно использовать во всех регионах, и Вячеслав готов ею делиться. Пока мы ему помогаем решать административные вопросы, информационную поддержку оказываем. Еще пример: Василий Пацевич из деревни Верхняя Салда Красноярского края. Этот молодой парень получил высшее образование в Красноярске и вернулся в свою деревню. Сделал скейт-парк, летом там можно кататься на скейте, а зимой на сноуборде, он обучает этому сельских детей из 5 соседних деревень! Еще он ведет программу обмена — дети из деревни и школьники из Красноярска ездят друг к другу на каникулах. Для нас программа обмена — это в Америку уехать. Но у нас ведь огромная страна, можно в своем крае такое организовать.

 

— А вот в соцсетях часто пишут, что деревня умирает, жить в ней очень трудно, примеры какие-то приводят. Как сделать, чтобы люди хотели остаться в селе?

— Во-первых, выйти из соцсетей тем, кто это читает. Пусть лучше съездят, посмотрят, как все происходит на самом деле. У нас есть замечательный проект «Самая красивая деревня России». Ребята ездят по стране, восстанавливают культуру, архитектуру русской деревни. Они вышли из условного фейсбука. А есть другие «креативные» люди, они делают репосты статей, при этом сами нигде не были. Например, какие-то СМИ пишут: закрыли фельдшерско-акушерский пунк в Тверской области, и все там умирают. У этой новости полторы тысячи репостов: «Вот как все плохо!». А что изменилось от того, что вы кнопку «лайк» нажали? Съездите, помогите этому ФАПу — это всего 300 километров от Москвы. В чем проблема?  Кроме того, СМИ редко пишут о хорошем. У нас есть замечательная деревня Вятское Ярославской области — как раз одна из самых красивых деревень России. Там поток туристов — в год 100 тысяч человек, из них половина — иностранцы. Такие места тоже есть, но почему-то никто о них не пишет, не репостит.

 

 

 

— Вообще-то, о ней писали.

— Да, но полутора тысяч репостов не было. Аудитории соцсетей интересно читать о плохом. У нас есть молодой фермер, Савва Лентюк, он из Карелии, из небольшой деревни. Ему 21 год, у него своя ферма, он сам все организовал. И вот, была такая ситуация: одновременно вышли две статьи. Одна — про то, что где-то что-то закрывают, а вторая — про Савву. И я, и коллеги мои поделились статьей о нем в фейсбуке, и оказалось, что это никому не интересно. Ну почему его не сделать героем, не рассказать о нем? Вместо этого пишут о преступниках и ворах. К сожалению, это циничный бизнес. Именно такая информация покупается.

 

– Вы сотрудничаете с ЛавкойЛавкой по вопросам организации фестиваля в Териберке, который пройдет в августе. Чем вас заинтересовал этот проект?

— Фильм «Левиафан», наверное, все видели. Все знают, что его снимали в Териберке. И мне очень понравился подход Лавки. Они посмотрели кино, но не стали писать: «Все умерли», а поехали и что-то сделали. Позиция тех, кто сейчас организует фестиваль в Териберке, лично мне очень близка на ценностном уровне. Мы в нашем Фонде мыслим так же — либо попытайся исправить ситуацию, либо не болтай.  Сама Териберка, конечно, нам важна. Но таких териберок в стране тысячи. И нам очень важно посмотреть, как одна группа людей исправила ситуацию в одной точке для того, чтобы эту технологию транслировать на другие места с похожими проблемами. Все-таки ЛавкаЛавка — это не Газпром, но при этом энергия людей, их сила способна многое изменить. Это значит, что любой другой бизнес, любое сообщество людей может делать так же. Наша задача — показать, что в этом нет ничего уникального. Все думают, что ни у кого так же не получится. Получится. Надо просто приезжать, смотреть, учиться и делать то же самое. Привлекать ЛавкуЛавку, привлекать нас, другие компании, привлекать власть, и тогда такие поселки получат шанс выжить.

 

— Какие перспективы у Териберки, на ваш взгляд?

— Это от людей зависит. Фестиваль — это хорошо, но это событие нескольких дней. А надо, чтобы жизнь в этом месте продолжалась постоянно в течение года, тогда у него есть перспективы. Это зависит и от нас с вами, и от тех, кто там живет, и от власти, которая может решить местные проблемы.

 

 

— Часто улучшить жизнь в родном селе людям мешает депрессивный настрой. А остались ли еще локальные сообщества в малых городах?

— Если они где-то и остались, то именно в малых городах. В Москве я не знаю своих соседей по лестничной клетке. В большом городе мы очень разобщены. В деревне вы не выживете, если не знаете Васю, у которого есть трактор, или бабу Машу, у которой картошку можно в погребе хранить. Без личных контактов, без кооперации вы не сможете там существовать. Я сам с севера, из республики Коми, у нас очень силен коллективный дух, понимание того, что надо держаться вместе. В нас это заложено веками из-за тяжелых условий жизни. А в большом городе этого нет, потому что никогда не было такой необходимости. Две недели назад я был в селе Крестцы Пермского края, это около ста километров от Перми. Там вообще мобильная связь не ловит, и у детей нет мобильных телефонов. Они играют с животными, ходят на рыбалку, в лес. Это совсем другие дети. Я не против мобильных телефонов, новые технологии — это классно, но нужен баланс, и там этот баланс возможен, а здесь нет. Дети в Москве не понимают, зачем на улицу идти гулять, когда есть интернет. Именно поэтому многие успешные люди из Москвы переезжают в Подмосковье, создают там небольшие фермерские хозяйства. Кто-то едет во Владимирскую, в Калужскую области, начинает работать на земле. Это ответ на то, что слишком много стало индустриального.

 

— Почему тогда гражданская активность в маленьких городках не так высока, как в больших?

— В других странах давно пришли к выводу, что локальные, местные сообщества — это основа государства, именно из них вырастает большое сообщество страны. К нам же такое понимание только приходит. Наш Фонд — один из элементов, маленький элемент, который поддерживает местные инициативы, но из них может вырасти что-то большое. И второе. Конечно, легче работать в Москве. Конечно, не хочется ехать в Ильинский район Пермского края, где не ловит мобильная связь. Не хочется ехать в республику Марий Эл, поселок Октябрьский. И это можно понять. Людям, живущим в Москве и создающим НКО, хочется помогать тем, кто рядом. Но внимание надо обращать и на тех, кто живет в селе Старое Крещено. Там такие же люди и у них такие же проблемы, как и здесь.

 

 

— Как исправить ситуацию?

— Президент в этом году выделил грантооператорам в общей сумме 4,6 миллиарда рублей на поддержку гражданских инициатив. Из этих денег 480 миллионов — то есть, больше 10% — выделено на село и малые города. И президентский грант — это только один элемент поддержки. Крупный бизнес обращает внимание на небольшие населенные пункты, потому что у многих там производство. Сегодня представители крупного бизнеса понимают: если они не будут развивать городскую среду, делать комфортным жилье, то некому будет работать на их предприятиях. Это осознание приходит со временем. И сейчас как раз складывается такой хороший тренд, когда и государство, и бизнес видят в этом перспективу, а люди начинают понимать, что их родина — это не только большая Россия, но и конкретно их село, то место, где жили их деды, отцы, где их дети будут жить. В такой ситуации и получается что-то переломить. Экономические предпосылки для этого тоже есть: антисанкции, очень большое внимание к сельскому хозяйству, дотации от государства, льготные кредиты для сельхозпроизводителей. Сейчас отличное время, чтобы мы направили энергию на небольшие территории и помогли им развиться.

 

— Понимание того, что село кормит города, возникло из-за санкций? Или раньше?

— Раньше, лет 7-8 назад, когда у нас начали появляться сильные фермерские хозяйства, интересные проекты по дистрибуции сельских продуктов в городах, когда житель города осознал, что он хочет есть здоровую пищу. И даже кризис этому возрождению поспособствовал. В тяжелое время людям свойственно объединяться. Гражданскому обществу, уж извините, кризис на пользу. Мы объединяемся, локализуемся, понимаем, что можем своими силами сделать что-то для того места, в котором живем. Из этих маленьких инициатив и возникает что-то большое.

 

 

текст: Наталья Буланова