Традиции и обычаи даргинцев

Традиции, традиционная — это все то, что передается из поколения в поколение. Такая передача так или иначе происходит всегда и везде, имеет место во всех сферах жизни общества, например, производственные, трудовые, культурные, нравственные, бытовые, семейные и другие традиции.

Обычаи же — относительно устойчивые, стереотипные, нравственные установления о нормах и правилах поведения людей, обусловленные их жизненными потребностями и которые передаются из поколения в поколение. Обычаи имеют отношение, главным образом, к нравственной стороне жизни людей, рода, племени и других этнических образований, обычай — это один из важных составных структурных элементов традиций. Следовательно, традиция — более широкое понятие, нежели обычай. Она включает в сферу своего влияния почти все стороны деятельности людей, в то время как диапазон обычая ограничен, охватывает более узкую сферу жизни — нравственные отношения.

 

Традиция отражает преемственную связь в развитии, связь времен, эпох, а последняя проявляется в том, что новое всегда вырастает из старого и в противоположность ему. Но, отрицая старое, новое вбивает, удерживает в себе и развивает дальше все положительные достижения предшествующего развития. Что же в таком случае является традиционным: то, что удерживается, сохраняется и служит основой развития нового, или то, что устарело, отвергается? Естественно, что первое. Поэтому традиционное, как правило, следует рассматривать как прогрессивное. Несколько по-иному обстоит дело с нравственной традицией (обычаем), которая характеризуется наличием элементов консерватизма. Освоение культурного наследия прошлого не может происходить гладко по какой-то заранее предвзятой схеме. В процессе этого освоения могут просачиваться через сито истории, из старого в новое и вместе с ним элементы устаревшего. В этом сказывается и известный автоматизм, характерный для развития традиций и обычаев. Этим, собственно, обуславливается противоречивая природа традиций и обычаев. Они представляют собой единство противоположностей — и отказ от старого, и сохранение из него всего положительного как основы для развития нового.

 

В традициях и обычаях прошлого много умного, интересного и красочного. Воспитание у подрастающего поколения правильного отношения к культурному наследию прошлого — одно из важнейших звеньев воспитательной работы, которое содействует развитию у людей чувства любви, уважительного отношения ко всему тому, что доставляет людям радость, веселье, эстетическое наслаждение. Это трудовые традиции, мудрые народные предания, красивые традиционные народные праздники, почтительное отношение к женщине, к старшим, к их жизненному опыту.

 

Традиции выполняют информационные функции. Все новое в жизни, положительный опыт данного поколения, ставший традиционным, передается как ценное достояние следующему поколению. Традиционный быт даргинцев обычно характеризуется как патриархально-феодальный или даже патриархально-родовой, но в нем мало и феодального, и патриархального (были пережитки). Отметим верховенство мужчин, старших, подчиненность жены мужу во всех отношениях, определенное всевластие мужа и отца.

 

Многие из нравственно-этических норм даргинцев воплотились в обычае гостеприимства, заключавшемся в обязанности принимать пришельца независимо от этнической или конфессиональной принадлежности, места его постоянного жительства (например, вражеская страна). Следование традициям кровной мести также являлось нормой кодекса чести. Община многое сделала для уменьшения ее масштабов, остроты, числа жертв (ограничение круга мстителей и подвергаемых мести, ритуал примирения, изгнание убийцы и др.)

 

АДАТЫ ДАРГИНЦЕВ

Адат (от араб. «адат» — обычаи, привычки) — у тюркских и северо-кавказских народов, а также у армян — обычное право (то есть право, основанное на обычаях). Адат представляет собой совокупность обычаев и народной юридической практики в самых разнообразных сферах — имущественных, семейных и других отношений. Адат возник и существовал у мусульман в доисламский период. В исламский период за пределами Кавказа адат использовался в части, не противоречащей Корану. На Кавказе целый ряд норм адата использовался наряду с шариатом. Некоторые нормы адата сохраняют свою актуальность и в наши дни.

 

Вся общественно-правовая жизнь народов Дагестана находилась в тесной взаимосвязи с нормами обычного права. Это свидетельствует о том, что господствующие представления об обычном праве как о совершенно неразвитой системе нормативного регулирования в обществе, представляющей интерес исключительно как явление прошлого, несостоятельны. В Дагестане и поныне сильны позиции адатов в сфере брачно-семейных отношений, в регулировании наследственных межличностных споров. В то же время эти позиции почти полностью вытеснены из сферы регламентирования уголовно-правовых отношений, хотя нередко для разрешения межличностных и тухумных конфликтов прибегают к услугам авторитетных посредников, оперирующих при разбирательстве спора, как правило, адатами и обычаями. Отсюда следует, что обычное право является настоящим правом, нашедшим свое отражение в адатах, правах, привычках, традициях и этических нормах народов Дагестана.

 

Развитие и обогащение обычного права, в том числе и под влиянием инонациональных правовых систем, происходило так же медленно, как и сам прогресс дагестанского общества. Разумеется, оно в течение своей истории заимствовало немало норм от соседних государств, с которыми так или иначе контактировало по разным каналам и с разной степенью интенсивности в различные периоды. Обычно-правовые нормы у народов Дагестана не всегда имеют четкие границы. Они могут быть обозначены во многом условно, в ходе аналитической деятельности. Иначе и не могло быть, поскольку обычное право постоянно черпало регулятивное содержание и обогащалось за счет норм обычаев, происходило как бы непрерывное «переливание» обычаев в обычно-правовые нормы.

 

В структуре обычного права народов Дагестана доминирующее положение занимали вопросы имущественной ответственности. Любая форма отклонения поведения от признанных общественных норм, в том числе и нравственных, могущая нанести материальный и моральный ущерб, связывалась с несением имущественной ответственности. Сеть такой ответственности имела большой диапазон, множество вариантов и форм. Относительно же этих правил в их кодифицированной форме можно с полным основанием утверждать, что регуляция обыденной жизни, конечно, не сводилась только к ним. Вот почему по отношению к документам и материалам о нормативно-правовом регулировании у народов Дагестана можно и, вероятно, нужно употреблять понятие «обычное право», как в «старом» его варианте (т.е. более широкая сфера норм и обычаев, чем собственно правовые), так и в современном (т.е. кодифицированные и санкционированные властью обычаи, начинающие приобретать характер письменных законов).

 

Адат утвердился в Дагестане, попытка дагестанских имамов исключения адата из сферы общественной жизни и замены его шариатом поддержки в массах не получила. За шариатом в судопроизводстве осталась гражданско-правовая сфера, народ не воспринимал доведенной до крайности жестокости шариатских уложений в области уголовного права. Адат был гибок, легче приспосабливался к изменениям в условиях жизни общества, оставлял простор для законодательной инициативы, источником которой выступал прецедент; развивалось казуальное право.

 

Исследование обычного права народов Дагестана позволяет сделать вывод о том, что в нем находят четкое отражение понятия умысла и неосторожности, пособничества, стадии преступления, учитываются смягчающие и отягчающие вину обстоятельства. Это хорошо видно по правовой системе Имамата, где имам Шамиль создал уникальную систему права и издал низами. В обычно-правовых нормах Дагестана, несмотря на их консерватизм, происходили изменения. Одни из них, сохранив старые формы, меняли содержание, другие перестали существовать, а третьи возникли вновь.

 

Сфера уголовно-правовых отношений была основным уголовным пунктом расхождения между шариатом и адатом. Шариат оказался бессильным вытеснить адат из уголовного права. Жестокие телесные наказания, широко предусмотренные шариатом, казались горцам оскорбительными для их достоинства. Они получили применение только в период военно-теократической системы Шамиля. Памятниками права даргинцев являются кодекс Умма-хана Аварского (Справедливого) (ХVII в.), «Постановления кайтагского уцмия Рустам-хана» (ХVIII в.) и другие сборники адатов разных обществ и наибств. Преобладающее количество норм указанных источников регулировало вопросы уголовного права.

 

Политика царской администрации, направленная на упрочение адатов и ослабление позиции шариата в правосознании горцев, привела к значительному росту насильственных преступлений (убийств и ранений). Шариат, который служил в руках имамов в условиях мюридизма единственным средством в борьбе с адатами, в том числе и с некоторыми реакционными адатами, такими как кровная месть, похищение женщин и т.д., был ослаблен.

 

Общественный строй Дагестана в XIX в. характеризовался феодальными отношениями. В равнинной части — развитие феодальных отношений, а в горной части — преобладали феодальные отношения, переплетавшиеся с пережитками патриархально-родовых отношений. Традиционное адатное право, определяемое господствующими социально-экономическими отношениями, уже приобрело черты феодального права. Адаты не только феодальных владений (аварского ханства, Тарковского шамхальства, Мехтулинского ханства и др.), но и так называемых «вольных обществ» уже были приспособлены для защиты интересов феодалов.

 

Основной пережиточной формой ранее существовавших кровно-родственных связей выступал дагестанский тухум. Сохранение тухумных отношений в социально-экономической сфере определяет наличие в адатном праве такой меры наказания, как дият, или кровная месть. Более развитым институтом наказания, получившим широкое развитие в адатном праве, является штраф, который поступал в пользу сельской общины или феодалов, в чье владение входит данная община. Споры по поводу обид, нанесенных членами одного рода члену другого, не могли иметь других последствий, кроме самосуда родов. Этот самосуд принимал двойную форму, смотря по характеру самой обиды. Обиды имущественные, к числу которых горцы относят не только случаи неисполнения принятых обязательств, но и преступления против собственности (воровство), дают повод к имущественному самоуправству. Сам обиженный или любой из членов его рода имеет право обратиться к насильственному захвату имущества обидчика или кого-либо из членов его рода. Такое допускаемое адатом самоуправство известно на западном Кавказе под именем «баранты», а на восточном — «ишкиля».

 

Под обидами личными горцы понимают такие преступные действия, в которых обиженным, по их воззрениям, является не частное лицо, но весь его род (убийство, увечье, поранение, оскорбление семейной нравственности). Такие обиды влекут за собою кровомщение. Последнее составляло обязанность не одних ближайших родственников-наследников, но и каждого, кто входит в состав одной с ними родовой группы. Род мстил роду, аул — аулу. Всякая личная обида, хотя бы она была вызвана необходимостью самозащиты, неосторожностью или случаем, причинена была сумасшедшим или даже животным, имела своим последствием кровную месть, причем уклониться от мщения, допустить обидчика к выкупу грозящего возмездия — считалось позором. Таково было положение У. права кавказских горцев в древний период.

 

Позднее, под влиянием различных культурных влияний и, главным образом, шapиaтa, а также по причине всеми сознаваемой необходимости положить предел неограниченности кровомщения, грозившей истреблением враждующих родов, горцы отступили от вышеизложенного взгляда на кровную месть. Вместо неограниченного самосуда родов начинает пробиваться начало личной ответственности. Район действия кровной мести, простиравшийся на весь род, начинает ограничиваться ближайшими родственниками преступника и его жертвы. Только последние считаются канлы, т.е. подлежащими мести, все же прочее родичи отвечают только имущественно. Вместо неограниченности мести в адат начинает проникать учение о равенстве возмездия и о том, что преступность лежит не столько в материальном вреде, причиненном частному лицу, семье или роду тем или другим действием, сколько в злой воле виновника. С проникновением в адат понятия умысла прежняя всеобщность кровомщения должна была ограничиться случаями умышленных убийств, увечий и поранений.

 

Вместе с тем устанавливается воззрение, что убийство и ранения при необходимой обороне, убийство вора или грабителя в момент совершения им преступного действия, убийство застигнутого на месте прелюбодея не дают повода к возмездию; что в применении кровомщения к обидам должна быть установлена известная градация; что размер возмездия измеряется тяжестью обиды и что неосторожные и случайные действия, как бы значителен ни был причиненный ими вред, подлежат возмездию в меньшей степени, чем предумышленные, а убийства, поранения и увечья, нанесенные животными или неодушевленными предметами, при отсутствии вины со стороны их хозяина, и вовсе ненаказуемы.

 

С воспринятием адатом вышеупомянутых начал народное воззрение на бесчестье, постигающее того, кто не смыл обиды кровью, заменяется более человечным учением о чести, ожидающей того, кто простит кровника под условием выкупа и тем более — помимо него. Вместе с этим вырабатываются адатом различные способы достигнуть примирения с родом обиженного.

 

Здесь нет различия между умышленным и неумышленным убийством; всякая личная обида вызывает неограниченное кровомщение, разорение всего имущества виновного, его семейства и его рода и изгнание из аула не только убийцы, но и всего его семейства. Аналогичны адаты тушин, хевсур, пшавов, сванетов, чеченцев, ингушей, кумыков и казикумухцев. Не различая неосторожного, нечаянного и преднамеренного убийства, адат допускает здесь замену крови выкупом, принятие или непринятие которого всецело зависит от потерпевшей стороны. В Аварском округе Дагестанской области адат, допуская еще «поток и разграбление», различает неосторожное и случайное убийство от умышленного и требует кровной мести на началах талиона только для последнего. В Капучинских обществах Гунибского округа Дагестанской области, в Кюринском и Самурском округах той же области, а также в Кабарде, и для этого рода убийств допускается выкуп, в строго определенном размере.

 

Еще дальше пошли адаты уцмийства, которые различают не только неосторожное и умышленное убийство, но имеют понятие о покушении, подстрекательстве, квалификации преступлений и т.п., причем устанавливают случаи, когда виновные вовсе не отвечают за кровь (убийство кровника, убийство при необходимой обороне и др.).

 

Перейдем теперь к случаям похищения скота — «барамте». В случае кражи скота или другого имущества потерпевший объявлял, что уплатит известную сумму тому, кто укажет вора. Указывающий, «айгак», обыкновенно получал за это плату. Но он опасался, что вор и его родственники будут мстить ему и потому старался скрыть свой донос. Воры должны были возвратить похищенное, а кроме того, уплатить расходы айгаку и штраф. У народов, где существовала княжеская власть, князья могли сажать воров в подвалы и держать их там до тех пор, пока преступники не уплачивали всего следуемого с них.

 

Если кровная месть являлась родовым самосудом, направленным против личности членов рода обидчика, то барамта, или баранта, представляла собою родовой самосуд, направленный против имущества членов враждебного рода. Сам обиженный или любой член его рода имел право обратиться к насильственному захвату имущества не только самого обидчика, но и любого из членов его рода. На Западном Кавказе предметами такого захвата обыкновенно являлись стада баранов, почему этот институт и получил название барамты. Вторым название является «ишкиль». Л.В. Комаров указывал , что «брать баранту следует с тех, кто не отделился от тохума ответчика Затем по мере изживания родовых представлений барантование ограничивалось только имуществом самого обидчика.

 

Как личная и имущественная ответственность, равно как и сами преступления против личности и имущества часто сливались друг с другом, то и барамта сливалась с кровной местью. Так, неотдача долга являлась обидой и вызывала кровную месть, которая могла быть заменена денежным обязательством, обеспечиваемым барамтой. Подобно тому, как одно кровомщение часто вызывало другое, так же точно и один самоуправный захват чужого имущества вызывал другой и барамта могла вестись бесконечно, переходя подобно кровомщению в войну между родами. В силу того, что осуществить барамту могли, как и кровную месть, главным образом, сильные и влиятельные роды, барамта превращалась часто в средство эксплуатации более сильным и богатым родом рода менее сильного и более бедного. По мнению ответчика, каждый раз, когда размер захваченного имущества превышал сумму долга, должник, считая себя в свою очередь обиженным, имел право захватить имущество и того, кто захватил его имущество. Для того чтобы избежать непрекращающейся цепи самоуправств, обращались к суду посредников.

 

Таким образом, самоуправство превращается в досудебное предварительное исполнение решения суда. Позже оно стало осуществляться на основании решения судей, превращалось в исполнение судебного решения, производимое самим кредитором. Наряду с этим барамта являлась и предшественницей залогового права. Имущество должника захватывалось с целью обеспечения исполнения обязательства. Таким образом, барамта являлась предшественницей целого ряда юридических институтов и первоначально была тесно связана с кровной местью и междуродовой борьбой. В значительной мере она являлась средством формирования классовой дифференциации, поскольку сильные роды с ее помощью обогащались за счет слабых, разоряли и эксплуатировали их. Термин «барамта», или баранта имел несколько значений: 1) скота; 2) преступления в смысле грабежа в обычном смысле слова, т.е. отнятия чужой вещи с целью ее присвоения; 3) военного захвата, угона или взятия в плен людей и скота; 4) наказания в виде захвата (конфискации) чужого имущества; 5) ареста (до суда) чужого имущества в обеспечение прав кредитора, а также обеспечения прав обиженного, обворованного и вообще потерпевшего материальный ущерб от неправильных действий ответчика; 6) меры обеспечения судебного приговора; 7) права сородичей убитого до осуществления кровомщения захватывать имущество убийцы и его сородичей; 8) права князя отбирать имущество у подвластных ему людей — узденей и чагар — в свою пользу. Эти очень различные значения в то же время были тесно связаны с друг другом и вытекали из одного основания — захвата чужого имущества, как правило, скота.

 

На разном понимании слова «барамта» отразилось развитие общественных отношений от чисто родоплеменных до феодальных. Так, например, барамта в смысле права сородичей убитого до исполнения кровомщения захватывать, барамтовать имущество убийцы и его сородичей, несомненно, являлась пережитком чисто родовых обычаев. Барамта в смысле права князя отбирать имущество у подвластных ему узденей и чагар являлась феодальной нормой существовали следующие наказания виновного. 1) Изгнание виновного из пределов его местожительства, причем пострадавший или его родственники имели право убить обидчика, если его встретят, или помириться с ним на известных условиях. Эта угроза быть убитым распространялась не только на виновника, но и на его родственников, которые считались солидарно-ответственными вместе с главным виновником. 2) Изгнание виновного на определенное время, причем потерпевший не имел права убивать виновного. После истечения указанного времени преступник прежде всего должен был примириться с родом обиженного и затем мог возвратиться домой. 3) Имущественное вознаграждение потерпевшему — за бесчестие, ранение и воровство. 4) Денежный штраф в пользу судей и на аульные нужды (починку мостов, дорог и т.д.). Последнее наказание являлось дополнительным при всех трех ранее перечисленных.

 

При родовом строе обязанность кровной мести возлагалась на членов обиженного рода. Но за некоторые преступления, например, сожжение моста, бегство женщины от мужа, убийство кровника после того как с ним состоялось примирение, виновные считались врагами всего общества. Они становились абреками, т.е. теми, что у древних славян назывались изгоями. Они были вынуждены скрываться в горах, и всякий, кроме членов того дома, куда они являлись в качестве гостей, мог их убить. Такие лица не получали защиту даже от своего рода. Родственники должны были убивать тех, кто вел явно непотребный образ жизни.

 

Вывод: у даргинцев мы видим сложную систему отношений, сформировавшуюся в результате наслоения разных влияний и вызванную разными хозяйственно-бытовыми потребностями; 1) внутрисемейную, или вернее внутриродовую организацию со своими нормами и санкциями; 2) межродовые отношения и межродовые нормы, санкцией которых являлась кровная месть; 3) Общемагометанское шариатское право, которое основывалось на идее единства всех правоверных. По шариату рассматривались такие дела, как купля-продажа земли, дома, брачные дела, дела о наследстве, прелюбодеяние. По адату разбирались убийства, похищение, воровство. Адатские судьи были в каждом селении, и они использовали такие виды наказания, как выселение с родины, штрафы; 4) новое частное и публичное право, которое поддерживалось царской Росией в целях осуществления русификаторской политики и борьбы против многих пережитков родового строя и шариата, организовавшей особые горские суды.

 

Мы видим, что адаты — это бывшие первоначально обычаи, сложившиеся в первобытно-общинном строе, которые были санкционированны силой общественного мнения сородичей и силой рода по отношению к другим родовым союзам. Позже, по мере того как роды распадались на патронимии и задруги и стали сословными корпорациями, горские адаты превратились в юридические нормы.

 

 

АДАТЫ. Из книги «Памятники обычного права Дагестана XVII–XIX веков».

КНИГА 2. О ПОРЯДКЕ ПРОИЗВОДСТВА ДЕЛ ПО УГОЛОВНЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЯМ И ПРОСТУПКАМ И О МЕРАХ НАКАЗАНИЙ И ВЗЫСКАНИЙ, ОПРЕДЕЛЯЕМЫХ ЗА ОНЫЕ

 

 

Раздел 1.

 

Глава 1. Об отступлении от веры

 

• 25. За отступление от мусульманской религии виновные, если будут находиться во власти общества, по адату тотчас же убиваются, а по шариату первоначально увещеваются покаяться и возвратиться к исламизму. Если же отступившийся от мусульманской религии успеет скрыться, то лишается всех прав на наследство.

 

 

Глава 2. О разрушении могил и ограблении мертвых тел

 

• 26. За разрушение могилы и похищение с покойника вещей виновный убивается обществом; если же преступник успеет скрыться, то он в продолжение всей жизни не смеет показаться в селение под страхом быть убитым, дом его разрушается, а скот и прочее имущество грабится обществом.

 

 

Глава 3. О разврате и противоестественных пороках

 

• 27. Уличенные в мужеложстве оба убиваются родственниками дозволившего произвести над собою действие мужеложства; если же мужеложство произведено насильно, то убивается только производивший оное.

 

• 28. За скотоложство виновные наказываются по усмотрению местной власти или телесно, или же подвергаются аресту и затем проклинаются жителями селения.

 

• 29. За сводничество виновные подвергаются наказанию по усмотрению местной власти или общества.

 

• 30. Изобличенные в сводничестве и содержании развратного поведения женщин изгоняются из селения, все имущество их грабится, а местная власть наказывает их по своему усмотрению.

 

 

Глава 4. О лжеприсяге

 

• 31. Изобличенный в ложной присяге, свидетельстве или показании подвергается денежному взысканию в количестве, соразмерном цене спорной вещи, и, кроме того, по усмотрению местной власти присуждается к аресту или телесному наказанию, после чего всякое показание его и свидетельство не принимаются.

 

 

Глава 5. О неправосудии

 

• 32. За умышленное неправосудие виновный судья подвергается денежному взысканию соразмерно цене предмета, спор о котором был решен им; отрешается от должности и лишается права голоса на общественных собраниях.

 

 

Глава 6. О смертоубийстве

• 33. Смертоубийство бывает умышленное, неосторожное и случайное.

 

• 34. Иски по делам смертоубийства бывают трех родов:

 

3. Когда наказывается только убийца, если таковой, будучи уличен, сознается в своем преступлении.

 

4. Когда вместе с убийцею изгоняются из селения под именем кровных врагов 6 человек из лиц, состоящих в ближайшем родстве с убийцею (вообще за смертоубийство с грабежом, известное между туземцами под именем «кара», переделанное с арабского слова «игара», что значит грабеж).

 

5. Иски по делам смертоубийства, совершенного в среде нескольких лиц.

 

 

Отделение I. О смертоубийстве умышленном

 

• 35. За смертоубийство умышленное взимается с родственников убийцы алым (пеня) в пользу наследников убитого, а сам убийца подвергается кровному мщению со стороны последних.

 

• 36. По совершении убийства преступник удаляется из селения, а все родственники из опасения мести со стороны наследников убитого собираются и заключаются вместе в одном дворе, откуда призывают односельчан стариков и посылают их к наследникам убитого с предложением собранной ими за убитого пени и для заключения между ними мировой. Старики, вручив пеню, выводят родственников обеих сторон и ставят их на отдаленном друг от друга расстоянии. Затем кадий, став между обоими тухумами (родами), произносит установленные на этот случай молитвы, по совершении которых установляется между ними мировая и прекращается всякая неприязнь и вражда.

 

• 37. Сам же убийца скрывается в других селениях под именем кровного врага (канлы) до тех пор, пока простят наследники убитого. Если же кто-либо из наследников убитого убьет своего кровного врага, то кровь последнего считается возмездием за кровь убитого их родственника и пеня, взятая ими с родственников убийцы, в таком случае сполна возвращается им и дело по смертоубийству прекращается.

 

 

Отделение 2. О смертоубийстве неосторожном

 

• 38. За неосторожное смертоубийство взыскивается с родственников убийцы в пользу наследников убитого точно такая же пеня, как и за смертоубийство умышленное; сам же убийца удаляется из селения под именем кровного врага и скрывается, пока наследники убитого простят его; если же до прощения убьют его, то смерть его считается возмездием за смерть убитого их родственника, а пеня возвращается. Но виновные в убийстве этого рода по большей части при посредничестве почетных людей скорее получат прощение. В последнем случае прощенный убийца обязан на свой счет прилично похоронить убитого, как-то: дать белый саван, гроб, вырыть могилу, справить поминки, поставить на могиле памятник и обнести его оградою; кроме того, стараться посещать могилу чаще родственников убитого.

 

 

Татьяна Алешкина, Заслуженный работник культуры РФ, зам. главного редактора