Женская драма в «Доме Бернарды Альбы»

6 октября на сцене Московского драматического театра «Сфера» (структурное подразделение «Театра Эрмитаж») состоялась премьера бесподобного спектакля «Дом Бернарды Альбы» по одноименной пьесе Федерико Гарсиа Лорки в постановке Ивана Рубцова.

«Дом Бернарды Альбы» — непростое глубокое произведение с гнетущей атмосферой, но при этом интересное именно своей сложностью. Тем не менее в нем есть немало светлых, лирических и добрых моментов и красок. До просмотра спектакля я не была знакома с этой пьесой. Но режиссеру удалось настолько доступно воплотить ее на сцене, тем самым сделав сложное произведение понятным для восприятия зрителя.

Спектакль начинается с панихиды по мужу главной героини и отцу ее пятерых дочерей. С первых же сцен можно понять, насколько суровый, непокорный, властный норов и тяжелый взгляд у хозяйки дома — гордой Бернарды Альбы. Даже служанка Понсия про нее говорит: «Как мужчина ворочаешь». Однако заслуженной артистке России Татьяне Филатовой удалось прекрасно передать образ тирана и неумолимый характер своей героини.

В спектакле контрастно показаны хитросплетения человеческих отношений в отдельно взятой семье с учетом времени и трагических обстоятельств, в которых разворачивается действие. Жесткие правила восьмилетнего траура по отцу накладывают на дочерей Бернарды суровое обязательство – в течение этого времени они не должны думать о браке, интересоваться мужчинами и выходить за пределы дома. Это условие не касается только старшей дочери, Ангустиас, у которой уже есть жених — Пепе Римлянин. Но со временем оказывается, что не одна она влюблена в него, но и несколько ее сестер. Для таких условий не жизни, а лишь земного существования, сложно подобрать какие-то другие слова, кроме как настоящая тирания.

В спектакле немало символичных моментов. Например, сцена, в которой все актрисы замирают, словно время для них остановилось. В движении и взаимодействии остаются только Бернарда и одна из ее дочерей, Ангустиас. Для меня этот момент символизировал некое благословение — в то время, как для всех девушек жизнь буквально «замерла» на грядущие восемь лет в стенах этого дома, Ангустиас продолжает готовиться к свадьбе, несмотря на утрату отца.

Еще два символичных момента – это сцены с веревками. В эпизоде с Аделой они символизируют смерть героини, а в случае с Бернардой — горькую утрату дочери, которую она искренне оплакивает. А игра холодного света во мраке в этих эпизодах добавляет особой атмосферы происходящему на сцене. И если Адела приносит себя в жертву от несостоявшейся любви, то Бернарду становится даже жаль в финале спектакля. И лишь в этот момент начинаешь отчасти понимать ее суровый нрав, властную тиранию и то количество испытаний, которое выпало на ее долю.

Пожалуй, в этом спектакле мне очень сложно выделить каких-то отдельных героев и исполнительниц их ролей. Каждый образ настолько многогранен и эмоционален, что рассуждать и анализировать его можно часами. Всем актрисам хочется стоя аплодировать и выразить огромную искреннюю благодарность за то, что они смогли не только показать своих героинь с разных сторон, но и передать ту невыносимую боль и тягость бытия, которые выпали на их женскую долю.

Отдельного восхищения заслуживает кропотливая и глубокая режиссерская работа Ивана Рубцова, с которым мне удалось пообщаться после показа.

— Иван, расскажите, пожалуйста, почему Вы взяли за основу такое непростое произведение?

— С этой пьесой я познакомился еще в институте, когда мы проходили ее на зарубежном театре. После прочтения она запала мне в душу, и долгое время я искал возможность ее поставить. В итоге звезды сошлись так, что я воплотил эту задумку на сцене «Сферы».

— Что самое сложное было в работе над этой постановкой?

— Самое сложное — сама пьеса, потому что это одна из жемчужин мировой драматургии. С виду она простая, но внутри нее скрыта невероятная глубина и многообразие человеческих отношений, особенно, когда в центре внимания находится семья. Это очень противоречивая структура.

— А как Вы прорабатывали образы персонажей с актрисами?

— Сама пьеса дает прекрасный материал, в котором показана вся разница характеров героев. Федерико Гарсиа Лорка – великий драматург. Вместе с актрисами мы внимательно вникали в то, что он написал. В ходе работы что-то я им показывал, а что-то — они мне.

— Какой главный посыл Вы, как режиссер, закладывали в этот спектакль?

— Я бы не сказал, что это именно посыл. Мне кажется, что любое художественное произведение, будь то пьеса или спектакль, рождается в следствии какого-то ожога души, который с тобой произошел. Например, Суриков написал картину «Боярыня Морозова» после того, как увидел ворону на снегу. Этот образ его поразил, он его запомнил, что-то в нем так смешалось, что позже родилось это произведение искусства. А картина «Утро стрелецкой казни» написана после того, как он увидел рефлекс свечи на белой рубашке. Любое произведение рождается от того, что в какой-то момент тебя глубоко поразило. Ты хочешь этим поделиться и находишь для себя творческие способы выражения. Я считаю, что произведение намного шире, чем художник, который его создал. Автор мог и не вкладывать в него каких-то смыслов, но ведь они в нем все равно есть. Возвращаясь к вопросу, могу сказать, что для меня было важно столкнуть два понятия — суд человеческий и суд божий. Я стремился показать, что первый делает с людьми, и как они подчиняют ему свою жизнь, вследствие чего совершенно забывая о суде божьем. А ведь тот момент, который будет после смерти, намного важнее.

— Сидя сегодня в зрительном зале, какие чувства Вы испытывали?

— Радость от того, что история начинает складываться. Спектакль, как мне кажется, появляется не сразу в день премьеры, он постепенно обретает свои очертания. Но это уже радость, что по первому показу видно, что появляется что-то хорошее, и из этого со временем может получиться глубокий спектакль.

— А наблюдаете ли Вы за зрителем во время спектакля?

— В «Сфере» уникальная сцена — где бы ты ни сидел, перед тобой открывается определенный сектор зрителей. Поэтому, конечно, я наблюдаю за тем, как они реагируют на происходящее на сцене, увлечены ли они, какие у них лица. Вообще всегда интересно анализировать публику и думать, кто эти люди, ведь они все разные, у каждого свои мысли и чувства, свой взгляд на жизнь и на то, что происходит на сцене.

— А есть еще какие-то произведения, которые хотелось бы воплотить на театральной сцене?

— Есть набор произведений, который складывается в некую копилку в голове, и там всегда находится материал, который хочется сделать. Например, пьесы «Ехай» Нины Садур и «Горница» Германа Грекова. Кстати, вторую, возможно, начну репетировать в скором времени.

— Иван, а Вы хотели бы когда-нибудь попробовать себя в кинематографе?

— Моим мастером на курсе был Андрей Сергеевич Кончаловский, великий кинорежиссер. Но мне никогда не хотелось ничего снимать, потому что это совсем другой язык, другое искусство. На некоторых проектах сейчас я выступаю в роли сценариста. Но режиссер театра и режиссер кино – это абсолютно разные люди. На мой взгляд, создать кино очень сложно — в этом процессе есть множество технических препятствий. Театр в этом смысле намного проще. Немирович-Данченко говорил так: «Театр – это два артиста и коврик». И это, в принципе, все, что нужно для постановки спектакля. Был замечательный английский режиссер Питер Брук, который всю жизнь работал в пустом пространстве, но при этом ставил великие спектакли. В театре нет ничего лишнего – здесь тебя ничего не отделяет от актера. Поэтому мне намного комфортнее работать в этом направлении.

— Подводя итог нашей беседы хотелось бы узнать, какое из последних прочитанных произведений Вас чем-то покорило, вдохновило или просто заинтересовало?

— Есть сборник рассказов малоизвестных писателей XIX века «Серый мужик». Это понятие было введено в публицистику в той же эпохе. И вот в этом сборнике есть два рассказа, которые меня зацепили – «Деревенские нервы» и «Полевой суд». Это удивительные произведения по своей наполненности. Писатели, которые представлены в этом сборнике, это как правило люди, вышедшие из низов – священники, крестьяне и другие разночинцы. И именно с этой точки зрения интересно смотреть на обычный народ.

Для меня спектакль «Дом Бернарды Альбы» оказался не просто интересным, а восхитительным! Уникальная хореография, контрастные, как и сама постановка, светлые и темные костюмы, выразительные образы персонажей и атмосфера жизненных обстоятельств, в которой существуют героини, настолько органично переплетаются на сцене, что ты буквально погружаешься в эту историю. Сидя в зале, ты чувствуешь себя не просто зрителем, а безмолвным сторонним наблюдателем, который заглянул в окно того дома и теперь сопереживает несчастным девушкам. И вот это эмоциональное погружение в действие настолько захватывает тебя, что даже после завершения спектакля ты как будто бы все еще находишься там, в далекой южной Испании. Браво!

текст: Анна Киселева, фото: Ирина Ефремова, Маруся Гальцова