Последнее лето

Жара царила невыносимая. Казалось, лиловая краска на автомобиле моего отца расплавится и стечёт на сохнущую траву.

– Поедем в «Армейский»! – предложил папа вдохновенно. – Там спокойно.

Спокойствие для моего отца – «требование первой необходимости» во время отдыха. Его раздражают машины поблизости, скопления народа. Вероятно, когда мне будет сорок восемь, я его пойму.

Приехали мы в посёлок «Армейский» – крохотный населённый пункт в нескольких километрах от города. Единственная достопримечательность в нём – круглое озеро, с одной стороны заболоченное, заросшее камышом и высокой травой. Народ из города приезжает сюда редко – пахнет на берегу озера тиной и навозом, купаются в основном местные. Носятся по берегу дети, кричат, выкатывают из воды резиновые покрышки, строят из них башни, украшенные снопами сочной изумрудно-зелёной травы, которая растёт на мелководье. Эти сооружения походят на каких-то чёрных неподвижных инопланетян в тёмно-зелёных париках. Дети играют вокруг них в догонялки, визжат от радости. Бегает с ними большой коричнево-белый пёс, Борька, лает, помахивая мокрым хвостом. Борька шлёпает лапами по воде и стремительно возвращается на берег, к детям. Взрослых купается немного – работают, наверное, в будний день. Отец, разбегаясь, ныряет в воду. Выныривая на глубине, объявляет освобождённо:

 

– Отличная вода!

 

Земляной скользкий берег не радует. Отчего не привезти сюда несколько «КамАЗов» песка, не благоустроить? Цивилизация ведь повсюду. Всё же песок я заметил, свежий. Кто-то нарочно, вероятно, принёс несколько его ведёр.

 

– Ээээх! – послышалось из камышей басовито. – Вот и я!

 

Выскочил на берег долговязый человек в тёмных штанах и в майке, белой, кое-где порвавшейся. Худой, что палка, загорелый, с облезшим красным носом и розовыми плечами. Он был с бородой, как Робинзон Крузо, и с длинными лохматыми волосами. Долговязый принялся носиться вместе с детьми и собакой. Вдруг его длинные ноги разъехались, он шлёпнулся. Некоторое время лежал неподвижно.

 

– Это Пепка! Ура-а! – загоготали дети.

 

Поднявшись как ни в чём не бывало, Пепа собрал возле себя маленький народ. Что-то показывал в воздухе, о чём-то оживлённо говорил. А затем как закричит в задоре и снова бегает с детьми. Наклонившись, он внезапно расставил руки широко:

 

– Я краб! Ловлю! – пошёл неловко и медленно, вызывая у детей восторг. – А ты давай к нам, – повернувшись к воде, позвал улыбаясь. Сначала я не понял, что позвал он именно меня.

 

– Ты тоже хочешь бегать с нами! – он помахал рукой.

 

Я вышел из воды.

 

– Ты кто? – неожиданно спросил он, протянув руку. – Мы все друг друга знаем.

 

– Витя, – ответил я удивлённо, пожимая грубую мозолистую руку.

 

– Давай к нам, Витёк! Будем знакомиться.

 

Так я познакомился с местной детворой и ничейным псом по кличке Борька.

 

– Хочешь с нами строить пляж? – вдруг спросил Пепка, вглядываясь. Его чёрные глаза горели. – Сейчас песка натаскаем. У старосты посёлка нет времени, чтобы привезти несколько «КамАЗов» с песком.

 

Я удивился – ведь он повторил мои мысли.

 

Засыпать вручную песком берег озера в этом посёлке – нереально, какая-то несбыточная мечта.

 

– Думаешь, невозможно? – вскинулся Пепка. – Посмотри, мы начали.

 

– Пепа говорит, что в день по нескольку вёдер песка, и можно построить пляж, – оживлённо произнёс Вася. – Озеро – наше.

 

– Да, озеро – достопримечательность посёлка, – повторила Ира находчиво. Девочка была самой старшей из пятерых маленьких «строителей».

 

Пепка воззрился на неё с гордостью – она будто повторила слова, когда-то сказанные им самим.

 

– Идите сюда, – позвал Пепа. – Пляж построим, будет людей много, как в Америке… видели, какие там пляжи и кто купается? Звёзды!

 

– Ух ты, давай Пепа!

 

Ребята были готовы бросить забаву и начать добывать песок. Столько чувствовалось в них решимости. В этой весёлой компании я, хмурый и не верящий в чудо, ощущал себя неловко. Я как будто был лишним в их светлом союзе.

 

– Сейчас только поиграем, – согласился «вожак стаи». – Стройка – не волк, в лес не убежит!

 

Для детей этот странный человек был удивительным. Звездой. Он бегал и веселился с ними, как ребёнок. Спрячется в камышах и ждёт, пока кто-нибудь найдёт. Тогда он выскакивал и ловил ребят, а они разбегались с криками радости и восторга. Долговязый чудик весь день развлекал ребят. Они носили ему колбасу, чай в пластмассовой бутылке. Мой отец отдал ему кусок хлеба с маслом и несколько котлет, которые мама приготовила нам в дорогу. Кто он был такой, долговязый чудик? Никаких татуировок, говоривших о былом занятии, только вера в мечту.

 

Мы приезжали с папой сюда чуть ли не каждый день. И всегда на озере был Пепка: друзей у него становилось всё больше – он притягивал к себе в основном детвору. Каждый раз Пепка приволакивал тяжёлую сумку песка – ведра у него не находилось. Детей он снабжал «совками», сделанными из пластмассовых бутылок, которые собирал на «пляже» после шумных компаний. Этими «инструментами» ребята носили песок издалека. День ото дня кучка песка увеличивалась.

 

– Помоги, помоги… Витёк! – закричал Пепка, едва завидев меня.

 

Превозмогая неловкость, я пошёл на помощь… Сгорбившись, опустив голову, Пепка тянул большой капроновый мешок с песком. Мешок был рваный, и на траве оставался длинный песочный шлейф.

 

– Потяни, друг, потяни, – призывал он меня. – Только трудом сделаешь чудо. И себе, и другим!

 

– Откуда взялся такой? – вдруг спросил я. – Где живёшь?

 

– Живу под небом, беру, что предложат, – признался он так просто, словно это и являлось настоящей жизнью. – Это моё последнее лето. Трудись, трудись, Витёк.

 

– Мы с отцом привезли помидоры и колбасу… – только и ответил я.

 

– Здорово! – обрадовался он, подняв голову, расправив плечи.

 

Мешок мы дотащили вместе, рассыпали содержимое рядом с растущим песочным островом.

 

– Несколько мешков в день – и появится большая куча, как будто «КамАЗ» привёз… – засмеялся Пепка весело, точно ребёнок. – Ты верь, верь, Витёк!

 

Отирая пот со лба тыльной стороной ладони, Пепа улыбался.

 

– Верю, верю, – мне было грустно смотреть на него. Погода испортится со дня на день, от сибирского лета останется одно название.

 

Я взял у отца обещанный гостинец и вернулся к берегу.

 

Пепа, сидя на мокрой земле, рыдал.

 

– Ты знаешь, у меня дочь умерла и жена тоже… – проговорил он сквозь слёзы, жуя слова.

 

Я не знал, что ответить. Отошёл и лежал возле отца в смятении.

 

Следующим летом, когда мы вернулись на озеро в «Армейский», Пепки уже не было. Носились по земляному берегу всё те же дети. Какие большие они стали – на целую голову выросли. Как стремительно они нынче росли! Вася объяснил мне:

 

– Пепка пропал, исчез, больше не появляется.

 

Песок никто не носил – от кучки ничего не осталось.

 

– Нет смысла делать в посёлке пляж по разным причинам! – изрекла Ира, кивнув. – Примечательного здесь нет. Это не город.

 

Девочка сказала совсем как взрослая. Я испытывал неопределённое чувство. С одной стороны порадовался, что дети в посёлке растут быстро, а с другой – был опечален: Пепка пропал, а вместе с ним улетучилась какая-то светлая и большая мечта.

 

– Он утонул, – бросил кто-то. – Ходил, шатаясь… мама сказала, что таких земля не долго носит.

 

Спрашивать у остальных не решился. Я сидел и думал. Кто они –  люди другого склада ума и психики? Среди них крайне редко встречаются озлобленные и мрачные типы. Чаще всего – они светлые, радостные, оптимистичные. Рядом с ними хочется быть добрым и честным, им грешно  сказать грубое слово, как обидеть младенца. Может, это все мы – ненормальные, а они – посланцы с планеты Всеобщей Радости? Стоит подумать…

 

 

Виктор Власов