Рассказы Константина Треплева

Московский драматический Театр на Перовской представил трагикомедию в двух действиях по мотивам пьесы А.П. Чехова «Чайка», режиссером которой стала художественный руководитель театра Гульнара Галавинская.

Начать хочу с того, что с творчеством Гульнары Галавинской я знакома еще с «Театра Луны» по спектаклю «Дориан Грей», который произвел на меня неизгладимое впечатление. Увидев, что режиссером и этой постановки стала она, я непременно решила познакомиться с ее новой работой, пригласив подругу культурно провести вечер.

 

Стоит отметить, что изначально длительность спектакля мы не знали — в общем-то она и не имела для нас решающего значения. Программка сообщила нам, что постановка идет два часа 30 минут, а потом мы совершенно случайно услышали, что эта цифра немного изменилась и составляет примерно три часа десять минут. Не могу сказать, что мы ужаснулись, но напряглись — а не тяжело ли будет смотреться спектакль с такой продолжительности? Как же мы ошибались в тот момент,

 

Трагикомедия — очень верно определенный жанр для этой постановки, здесь есть и над чем посмеяться, и искренне поплакать. Кстати, слезы действительно были — моя подруга плакала на одной из финальных сцен, когда Константин Треплев после прихода Нины Заречной не находит себе места, собирает разбросанные листы со своими произведениями и твердит одну и ту же фразу про свою мать. Вскоре после этого момента выстрелит знаменитое ружье.

 

 

Кстати, о ружье. Именно благодаря А. П. Чехову появился принцип в драматургии, подразумевающий, что каждый элемент повествования — необходим, должен быть непременно использован и играть свою роль в описываемых событиях, а несущественные и неиспользуемые необходимо удалить. Он называется «Чеховское ружье», и впервые фразу, связанную с ним, Антон Павлович адресовал Александру Лазареву-Грузинскому в 1889 г., а после часто повторял ее в отношении других и всегда использовал этот принцип в своих произведениях: «Нельзя ставить на сцене заряженное ружьё, если никто не имеет в виду выстрелить из него. Нельзя обещать». В том же году Илья Яковлевич Гурлянд записал подобные слова Чехова: «Если вы в первом акте повесили на стену пистолет, то в последнем он должен выстрелить. Иначе — не вешайте его».

 

Но вернемся к «Чайке», а именно «Рассказам Константина Треплева». Постановка завладела нашим вниманием с первых же минут, она начинается довольно просто, и мы даже не сразу осознали, что действия и само присутствие актеров на сцене — это уже спектакль, а не подготовка к нему. А все потому, что, пока зрители размещаются в зале после второго звонка, актеры уже находятся на сцене и чем-то заняты. Очень атмосферное введение публики в постановку.

 

Важными, философски сильными для меня были метания Треплева с его вопросами «Кто я?», «Что я?», которыми наполнено первое действие. Он либо задает их прямо, либо они мелькают между реплик и действий героев. Пожалуй, это вопросы, которыми задается почти каждый человек, особенно на старте своего творческого пути, в поиске смыслов и ориентиров для дальнейшего движения, на котором как раз находится и Константин.

 

 

Невероятным потрясением стал голос прекрасной актрисы Елизаветы Задачиной, исполнительницы роли Нины Заречной, когда она в первом действии появляется в роли героини пьесы Константина Треплева и исполняет вокальное соло — получается спектакль в спектакле. До мурашек пробирает ее эмоциональное, нарастающее пение. «Такой Нины Заречной я еще не видела»,— с восторгом шепнула мне подруга в этот момент. Вместе с вокальными данными Нины (Елизаветы) произвело на нас впечатление и барабанное соло Дьявола — я, как поклонник рок-музыки, особенно оценила его.

 

Во втором действии все отчаяние и боль Нины, накопленные за долгое время, выливаются в монолог, адресованный Константину, про ее бездарную актерскую игру, воспоминания о той самой «Чайке» и вечере, когда она играла ее в саду, и, конечно, она не обходит стороной свой роман с Тригориным — признание в этой любви дается девушке очень тяжело, в этот момент она испытывает невероятно сильные эмоции, показывающие все уже пережитые и переживаемые сейчас страдания. Хочется отметить прекрасно поставленную речь актрисы Елизаветы Задачиной — она настолько чисто и четко проговаривает свои реплики, что каждый звук словно льется, но при этом не выглядит отчеканенным специально.

 

Одним их самых сильных и эмоциональных эпизодов первого действия я бы выделила монолог Маши о любви к Треплеву. В этом моменте задействованы все герои, они находятся в хаотичном движении, а метания Маши с нарастающим накалом эмоций сопровождаются шуршанием огромных листов крафтовой бумаги, которые являются неотъемлемым декоративным атрибутом постановки. Взаимодействие героини с ними — она в состоянии истерики их рвет, мнет, кидает — показывает всю ее душевную боль и страдания. Во втором действии во время игры в лото, когда Маша выкрикивает номера выпадающих бочонков, она то и дело смотрит в сторону Константина, который играет на рояле, что по-прежнему говорит о ее сильных чувствах. Хочется отметить талант и харизму исполнительницы роли Маши — Ларисы Капустиной. Она такая контрастная, и каждая ее эмоция — живая, настоящая, глубокая.

 

Еще одним эмоциональным моментом был монолог Тригорина о своем ремесле и писательстве — столько в нем откровенного, сильного, что долго копилось у него на душе. Мое внимание также привлек Треплев, который в этот момент внимательно слушал Бориса Алексеевича и что-то записывал.

 

 

Показательным и символичным эпизодом стала сцена, где Константин сидит, обняв колени, съежившись, и плачет, как ребенок. Для меня это показалось очень важной отсылкой к его детству и проблеме недолюбленности матерью. Также мне показалось, что здесь проскальзывает его непринятие искусства Тригорина и Аркадиной, ведь он убежден и неоднократно повторяет, что «нужны новые формы». Константин очень сильно меняется во втором действии — конечно, это обусловлено пройденными им жизненными этапами. Если в первом акте он энергичный, полный энтузиазма и решимости, то во втором он полон боли, смирения и спокойствия. Об этом говорит все — от его одежды до действий и мимики.

 

Безумно эмоциональным, истерическим, отчаянным, в некотором роде сумасшедшим, на грани срыва, стал монолог самой Ирины Николаевны Аркадиной по отношению к Тригорину — здесь она раскрывает себя как искренняя, любящая женщина, и кажется такой несчастной и слабой. И все ее отчаяние связано со страхом потерять любимого человека — она не хочет его отпускать. Влюбленная, она на коленях упрашивает Тригорина не бросать ее.

 

Очень впечатлил меня эпизод отъезда в Москву, когда все герои выходят на сцену в черных одеждах, пальто. Здесь настолько гармонично и красиво сочетаются свет, музыка и гроза, подчеркивая некое напряжение и накал всей обстановки, что по телу бегут мурашки.

 

Хотелось бы также отметить талантливую игру актера Семена Лопатина, исполнителя роли Семена Семеновича Медведенко. К слову, Семен является самым юным артистом театра и пополнил ряды труппы в начале этого года, но уже успел занять ведущие роли в различных постановках. В этом спектакле он прекрасно раскрывает своего героя через поступки и эмоции, взаимодействие с Машей, свою отчаянную и преданную любовь к ней. Персонаж получился очень насыщенным и искренним.

 

Потрясающий финал — тот самый выстрел, после которого выходят все актеры. Краткая сцена, в которой сконцентрирован очень важный посыл. Браво!

 

В начале рецензии я упомянула, что нас напрягла продолжительность спектакля — три часа десять минут, но постановка смотрелась просто на одном дыхании! Она оказалось настолько легкой, интересной, что все наше внимание было сконцентрировано на сцене и героях, и мы совершенно не замечали ход времени. Это было прекрасное ощущение.

 

 

После показа спектакля нам удалось пообщаться с режиссером постановки, художественным руководителем театра Гульнарой Галавинской.

 

— Я знакома с вашими режиссерскими работами еще с «Театра Луны» и спектакля «Дориан Грей» — это одна из моих самых любимых постановок, которую я посмотрела не менее 15 раз с разными составами актеров (это не преувеличение). И, смотря сегодняшний спектакль, меня очень волновал вопрос о музыкальном сопровождении: мне показалось, что крики чаек и звук падающих песчинок такие же, как в «Дориане Грее». Это так?

— Крики чаек не из «Дориана Грея», а вот капли — это композиция «Еchoes» из альбома «Meddle» моей любимой группы «Pink Floyd», которая используется и в «Дориане Грее», и в этой постановке — «Рассказы Константина Треплева», так как именно эта тема наиболее точно выражает тотальное одиночество героя. Музыкальным оформлением обоих спектаклей занималась я, так что вы верно узнали.

 

— Почему ваш выбор пал именно на произведение А. П. Чехова «Чайка»?

— Выпуск этого спектакля планировался к 160-летию Антона Павловича Чехова, но из-за пандемии премьеру пришлось отложить на целый год. Почему именно А. Чехов? Во-первых, это мой любимый автор, а во‑вторых, в Московском драматическом Театре на Перовской за всю его историю существования, а именно — за 34 театральных сезона, большие пьесы А. П. Чехова никогда не ставились. Мне, как художественному руководителю, показалось особенно важным, чтобы в этом театре звучал Чехов. Выбор пал именно на «Чайку», потому что эта пьеса про нас: про артистов, писателей, про наш мучительный и прекрасный творческий мир в целом. От этого она кажется еще интереснее! Но ее и тяжелее ставить, возможно, потому, что мы сами из этой среды. «Рассказы Константина Треплева» — это моя третья работа по Чехову. В Мичуринске я ставила «Три сестры», в Рязанском драматическом театре ордена Знак Почета — «Вишневый сад». Обе постановки становились лауреатами Рыбаковского фестиваля «За оригинальную постановку классической пьесы». Мы до сих пор активно репетируем премьеру, какие-то сцены конкретизируем, какие-то — сокращаем, то есть спектакль у нас еще в процессе развития и становления. Думаю, через пять-шесть показов он будет еще больше дышать легкостью и тонкостью драматургии Антона Павловича Чехова.

 

— Как вы подбирали актеров на роли в спектакле?

— Наш театр — камерный, в труппе всего 22 актера. На роль Аркадиной я пригласила Заслуженную артистку РФ Галину Бокашевскую — ведущую актрису Московского Губернского театра под руководством Сергея Витальевича Безрукова. Все остальные исполнители — наши артисты. Для молодых актеров проводились online-читки во время самоизоляции, в ходе которых и определялись первые составы. А заслуженные артисты сразу очень точно влились в чеховские образы с первых же репетиций.

 

— Как вы думаете, будет ли этот спектакль близок молодым зрителям, и что бы вы хотели им через него передать?

— Репертуар театра я стараюсь выстраивать таким образом, чтобы он был интересен для всей семьи, все-таки мы находимся в спальном районе Москвы. Мне бы хотелось, чтобы аудитория премьерной постановки «Рассказы Константина Треплева» по мотивам пьесы А. Чехова «Чайка» варьировалась, условно от 20 до 60 лет, как это наблюдается на спектакле «Отцы и дети». Для меня очень важно, чтобы зрители, посмотрев нашу интерпретацию «Чайки», пришли к своим близким более трепетными и внимательными.

 

«Рассказы Константина Треплева» покорили нас своим глубоким смыслом и важным посылом для всех поколений, актуальностью затронутой темы, актерским составом, режиссерской работой, каждой деталью — одним словом, всем! И мы искренне советуем и вам познакомиться с этой чудесной постановкой — уверены, она не оставит вас равнодушными. Следующие показы спектакля — 28 мая, 5 и 25 июня.

 

 

текст: Анна Киселева, фото: Татьяна Чиченкова