Кузница кадров нового образца

Московская школа управления СКОЛКОВО работает пятый год. Для учебного заведения возраст небольшой, но интерес к нему среди студентов, причем не только российских, неизменно растет. В чем же секрет успеха и уникальность инновационной бизнес-школы, мы решили узнать у ректора СКОЛКОВО Андрея Евгеньевича Волкова. 

Андрей Евгеньевич, ваша школа позиционируется как международная инновационная школа будущего, ориентированная на приобретение уникальных лидерских и коммуникативных навыков. В чем же конкретно заключаются ее уникальность и инновационность?

А.Е. Волков: Прежде всего, уникальность в самой структуре школы. Крайне редко сталкиваешься с ситуацией, когда проект в образовательной сфере реализуется как частная инициатива группы лиц. Обычно базой для создания такого рода проектов становится комбинация государственных усилий и, в той или иной степени, привлечение частных инвесторов. Школа СКОЛКОВО задумана и инициирована группой лиц. Все средства на учреждение и развитие школы мы получаем благодаря частным инвестициям. У школы хорошая государственная поддержка, но при этом школа не имеет государственного финансирования, и это принципиальная позиция. В этом смысле мы уникальны не только в масштабах России, но, думаю, и в пределах всей Евразии.

Частные инвестиции — это почти всегда способ вложения денег с целью получения прибыли. В этом контексте, что рассчитывают извлечь из бизнес-школы СКОЛКОВО ваши партнеры?

А.Е. Волков: Я понимаю, что мое утверждение прозвучит идеалистически, но они точно не рассчитывают на получение возврата своих инвестиций в виде денег. Здесь другая задача. Эти люди хотят быть участниками процесса реализации необычного и выдающегося проекта в области образования. Школа – их детище. Они хотят заниматься настоящим образованием, а не подстраиваться под текущие обстоятельства. Им хочется сделать что-то свое, с нуля. Такое желание можно сравнить с постройкой собственного дома, когда человек не хочет жить в малогабаритной квартирке, где есть зависимость от соседей, коммунальных служб и т.д. Тогда свободолюбивый жилец строит и обустраивает свой дом так, как считает правильным. Наша школа – подобная инициатива. Учредители СКОЛКОВО считают, что готовить менеджеров нужно иначе, не так, как это принято. Поэтому с нуля — со здания, с преподавательского состава, с методик обучения — они конструируют этот процесс. И реализуют его за свои деньги. То, что таких людей оказалось не один, не два, а больше десятка человек — это самое удивительное и замечательное.

Заинтересованность частного сектора Вы объяснили, а что Вы можете сказать о роли государства в проекте? В составе попечительского совета российская сторона представлена, в основном, государственными лицами. Достаточно упомянуть, что Председателем Международного Попечительского Совета школы является Президент Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев. Почему руководство страны так заинтересовано в развитии школы управления СКОЛКОВО?

А.Е. Волков: С моей точки зрения, участие в проекте лиц такого высокого уровня – это, прежде всего, признание его необычности и значимости для России. Дело в том, что последние пять-десять лет у политической и бизнес-элиты страны появилось осознание того, что люди будут играть самую важную роль. Человеческий ресурс будет определять, сможет ли Россия быть модернистской, сможет ли она пройти процесс масштабной инновации. Здесь главное уже не в том, сколько у нас нефти и какие у нас просторы, а в том, какие у нас люди. В этом смысле школа это маленький элемент большого движения, связанного с человеческим капиталом. Люди становятся главным ресурсом, определяющим политику страны. Вот почему государство так активно участвует в нашем проекте.

Соответственно, инновационная бизнес-школа интересна и государству, и бизнесу как поставщик нового вида управленцев, которые станут основой экономического развития. Как вы готовите таких специалистов? В чем заключается уникальность вашей модели образования? В чем отличия от уже существующей?

А.Е. Волков: Классическая модель образования построена на идее, что если вы будете великолепно учиться в ВУЗе, то вы должны стать исследователем и ученым. Но поскольку кто-то ленится, кто-то учится за отметки, кто-то выполняет желание родителей, кто-то благодаря диплому хочет найти хорошую работу, образование превращается в массовый процесс социализации населения. Сейчас диплом о высшем образовании – это свидетельство о социально-общественной нормальности. Но для экономики нужны другие люди. Для реального дела нужны люди, которые могут ставить цель, могут рисовать картину будущего, которого нет, могут консолидировать вокруг себя единомышленников, могут строить планы и, самое важное, могут достигать результатов. Скажите, где сейчас этому учат? В каком ВУЗе? В специальности «Менеджмент»? Нет! Там рассказывают про маркетинг, финансы, аккаунтинг и пр. В технических ВУЗах изучают математику, физику, инженерию. В гуманитарных преподают журналистику, философию, историю и т.д. Достижение результата не преподают нигде.
Вот мы и задумали построить такое учебное заведение, в котором будут учить именно этому: быть дееспособным. А если при этом еще получится быть знающим – очень хорошо. Но мы не готовим эрудитов. Классическое образование готовит именно эрудитов, которые должны много, много знать. Но никто не заботится о способности студентов применить полученные знания в реальной жизни. Учебное заведение оставляет этот вопрос за скобками. Вот в чем принципиальное отличие нашей модели, готовящей людей «делающих», от классической, которая готовит людей «знающих». Возможно, такое противопоставление несколько примитивно, но для того, чтобы делать, иногда нужно многое знать, а вот обратное вовсе не вытекает автоматически.

Какова в таком случае методика обучения? Как научить людей работать на результат?

А.Е. Волков: Все очень просто. Надо в рамках учебного процесса построить модель реальной жизни. Наши студенты создают проекты, у нас проектное обучение. Они придумывают то, чего еще нет. Они работают над проектами в Китае, США, в российских крупных корпорациях — как в Москве, так и на периферии. Их изыскания связаны не только с финансами, но и с социальным развитием, городским благоустройством. Они пробуют. Делают несколько попыток. В реальной жизни за просчет человек может в социальном смысле погибнуть: обанкротиться, не достигнуть результата, не стать успешным. В учебном заведении он может подумать, проанализировать ошибки и сделать следующую попытку. В этом и заключается разница между образованием и реальной жизнью.

Такая модель заинтересовала не только российских студентов. Об этом говорит то, что в наборе 2010 года уже около трети учащихся – иностранцы. Как вы думаете, почему они остановили свой выбор именно на российской бизнес-школе?

А.Е. Волков: Для меня это тоже отчасти загадка. Мы не ожидали с первого же набора такого живого интереса иностранцев к нашему проекту. Я очень рад этому и горд, что мы оказались конкурентоспособным проектом. Для бизнес-школы такое положение очень важно, потому что помогает создать мультикультурную среду, в которой нашим студентам придется работать. Школа должна быть точной моделью жизни. А современная жизнь мультикультурна. Школы, состоящие только из русских студентов, очень странные для бизнес-среды — это искусственный аквариум. Моя мечта, чтобы до 50% студентов школы были не гражданами РФ. Что привлекает иностранцев? В основном к нам поступают те, кто хочет делать бизнес в России. Это разумно. Кроме того, фокус школы – страны БРИК, развивающиеся рынки, за которыми будущее, и это привлекает.

Значит, создав в школе модель реального мира, в котором вашим выпускникам придется работать, вы даете им навыки, как нужно правильного претворять свои идеи в жизнь?

А.Е. Волков: Как «правильно» они знать не могут. Люди, которые занимаются вопросами развития, всегда должны рисковать. Они должны делать шаг в неизведанное. Не копировать, потому что копия – это всегда путь технологического отставания от конкурентов, а создавать новое. Поэтому человек, который занимается реальным развитием, всегда рискует. Он должен придумать идеальную картину мира и к ней двигаться. Это очень страшно, и людей готовых к риску немного. Большинству проще попасть в уже отлаженный механизм и работать в корпорациях по стандартам. Но потребность в новаторах сейчас очень высока и не только со стороны государства. Современные корпорации стали очень быстро расти и меняться. Поэтому заказ работодателей на людей, способных придумывать и реализовывать новое, стремительно растет.

Но при таком методе обучения, т.е. с погружением в реальность, наверняка нужно обладать многими навыками и знаниями. Иметь обширную теоретическую базу…

А.Е. Волков: Ответ, простите, – нет. Такой подход – ловушка. Если рассуждать, что для создания чего-то нового, нужно узнать что-то новое, то знаний всегда будет не хватать. Тогда окажется, что нужно знать больше, всегда нужно знать больше. Следовательно, однажды вы умрете в библиотеке в возрасте шестидесяти лет, так и не начав что-то делать.
Я выбираю другой подход. Да, я что-то знаю. Я делаю шаг и анализирую ошибки. Благодаря чему прихожу к пониманию, какого знания мне не хватает, чтобы сделать следующий шаг. Я получаю это знание, делаю еще один шаг, анализирую новую ошибку. Снова получаю то знание, которого мне не хватает для следующего шага, и т.д. Эту схему еще 100 лет назад придумал американский философ Джон Дьюи, он занимался реформой средней школы в Америке. Он сформулировал такую максиму: «Делать, потом понимать». Я стою на этой же парадигме. Если человек ничего не делает, ему образование не нужно. Образования впрок не бывает.

Исходя из вышесказанного, общих требований к знаниям студентов у вас нет. Но наверняка есть какие-то базовые навыки, необходимые для успешного прохождения обучения в вашей школе. Какие именно?

А.Е. Волков: Да, требования есть. Они очень простые. Во-первых, желательно иметь практический управленческий опыт, чтобы соискатель уже чем-то поруководил, «набил шишек». Следовательно, так как на приобретение опыта нужно какое-то время, то наши студенты, как правило, не моложе 26–27 лет. Это отнюдь не мальчики и девочки, а люди, сами несущие ответственность за свое будущее. Во-вторых, техническое требование — язык. Это необходимо, потому что весь курс обучения проходит на английском языке. Так устроен бизнес. Английский — это язык бизнеса. В-третьих, не требование, а критерий, который плохо измеряется: наличие драйва, целей, задач. Вроде бы это выглядит как само собой разумеющееся, но большинство людей не имеет цели. Нельзя же назвать целью поесть, поспать или закончить институт. Наличие настоящей самостоятельной цели проверяется только при личном общении. Это неформальная процедура. Нельзя протестировать наличие или отсутствие у человека цели. Получается три требования: опыт, язык, цель.

Вы сказали, что наличие цели можно выявить только при личном общении. Значит ли это, что при поступлении студенты проходят какое-то собеседование?

А.Е. Волков: Совершенно верно. Собеседование — самая главная часть процедуры отбора при приеме студентов. Сначала абитуриенты проходят собеседование с кем-то из коллектива школы. Затем они встречаются с нашими учредителями, с людьми, обладающими богатым опытом.

Получается, что абитуриент может и не поступить в вашу школу, несмотря на то что обучение платное. Ведь оно платное, это так?

А.Е. Волков: Да, очень даже платное.

Какова же стоимость?

А.Е. Волков: Шестнадцатимесячный курс программы MBA стоит шестьдесят тысяч евро.

Цена немаленькая. Вы говорили, что вам интересно работать с людьми, уже имеющими опыт управленческой деятельности, «набившими шишки». Представим ситуацию: к вам приходит студент с «целью», драйвом, предпринимательской жилкой, обладающий талантом, но у него за плечами неудачный опыт, его проект не удался. Он хочет получить второй шанс, хочет научиться у вас работать на результат, но он не обладает достаточными средствами, чтобы оплатить обучение. Существуют ли в вашей школе программы в виде грантов, стипендий, льготных условий для помощи таким абитуриентам?

А.Е. Волков: Да. У нас есть кредитные программы. В этом нам помогает «Первый Чешско-Российский Банк». Учредители иногда, и даже довольно часто, берут на себя роль гаранта. Гранты и стипендии мы не даем. Объясню почему. У нас школа, которая готовит людей с предпринимательской жилкой. Они должны, если берут деньги на себя, сами их отдавать. А грант – это дар. Мы – школа управления. А хороший управленец должен сам находить деньги на свои задачи.

Есть ли в бизнес-школе СКОЛКОВО программы по трудоустройству выпускников?

А.Е. Волков: Да, мы помогаем, но не в традиционном ключе. Помогать нужно не в конце. Я считаю, что учебный процесс должен быть построен так, чтобы проблемы трудоустройства не было вовсе. Если взять мой личный опыт, то когда я делал свой первый проект в образовании, перед нами не стояла задача по трудоустройству студентов. С третьего курса их всех просто выхватывали из учебного процесса. Тогда у меня была обратная задача: как их удержать, как увидеть их на четвертом, пятом курсах? Почти все учащиеся уже работали по специальности. Если учебный процесс устроен правильно, проблемы, куда потом пристроить выпускников, быть не должно. Что касается СКОЛКОВО, то за время обучения наши студенты посещают столько корпораций, со столькими людьми встречаются, что уже здесь они вполне могут определиться с местом работы или спланировать собственный бизнес. Они не сидят в четырех стенах, спрятанные от внешнего мира. Наоборот, мы «выбрасываем» их в реальный мир. Поэтому проблема трудоустройства для СКОЛКОВО ложная. Она возникает только тогда, когда в ВУЗе готовят специалистов, которые в реальной жизни никому не нужны. Тем не менее, у нас есть служба, которая занимается отбором студентов и отслеживает, куда они устроились работать. Нам это интересно. Но так, чтобы взять, отвести за ручку и сдать в корпорацию, у нас нет такой задачи.

В мировой практике существуют четкие параметры оценки эффективности обучения. По ним составляются рейтинги бизнес-школ. Вы руководствуетесь ими?

А.Е. Волков: Международный опыт оценки следующий: измеряется зарплата человека до поступления в школу и после ее окончания. Я считаю этот критерий некорректным. Он работает только в отдельно взятой стране. Но нельзя сравнивать скачок в зарплате, к примеру, китайского и американского студентов. Нельзя сравнивать стоимость специалиста на рынке труда в странах с разными типами экономик. В Китае человек с высшим образованием, с управленческим образованием может зарабатывать в десятки раз больше, чем если бы он его не имел. В США или Европе такой скачок просто невозможен, ввиду устоявшейся экономики. Поэтому я лично не считаю полезным обращать внимания на эти рейтинги.

Что же тогда для вас является критерием оценки эффективности образования, получаемого в школе управления СКОЛКОВО?

А.Е. Волков: Для меня критерий таков: кем они будут через десять лет. Будут ли это люди, не потерявшиеся в серой массе, занимающиеся чем-то значащим, руководящие своим делом или работающие с интересными проектами на госслужбе. Мне важно, чтобы вне зависимости от того, что они делают, наши выпускники это делали с драйвом, с социальным успехом. Не обязательно с денежным успехом, но чтобы это было заметное и интересное дело, которое они ведут и лидерами которого они являются. Это для меня единственный критерий. И именно таких специалистов мы готовим.

Анна Семенова