Найдите на карте Баграм

Двадцать два года назад последняя колонна советских войск покинула территорию Афганистана. Один за другим молодые ребята погибали на этой никому не нужной войне. Более пятнадцати тысяч ребят, у которых имя и фамилия совпали со словом «груз-200». Среди тех, кого в 1981 году призвали «исполнять интернациональный долг», был и Олег Курмышев.

 

В первый день того года Олегу исполнилось восемнадцать. По обыкновению день рождения он отмечал в семейном кругу: папа, мама, старший брат. Все, как всегда, – шутили, смеялись, вспоминали, как он, еще небольшой, высказал свое мнение по поводу будущей профессии. На приставания взрослых: «Летчиком будешь?», он тогда ответил: «Летчиком-летчиком… переплетчиком!». Мария Васильевна с нежностью смотрела на сына: «Олежка… теперь совсем взрослый».

 

Свой следующий день рождения Олегу суждено было встретить уже в Афганистане. Ранний весенний призыв, отбиравший самых физически развитых парней, не обошел его стороной. Мало того, Олег не собирался «косить» от армии: «Я буду служить, так надо». Он не захотел, чтобы родители провожали его в аэропорт, не захотел видеть материнских слез. Он очень сильно любил своих родителей…

«Здравствуйте, папа и мама, мама и папа, здравствуйте!!!
Пишу вам свое третье письмо… На всякий пожарный повторюсь, что я служу в Кабуле, во взводе охраны военного госпиталя. Служба помаленьку продвигается, бегаем по разным поручениям своих более пожилых товарищей, ходим в караул, спим в меру и едим тоже. По воскресеньям у нас тут вроде как день отдыха, ну кто в карауле, тот в карауле, а вот кто свободен, имеет возможность утром сходить, вместе со всеми, конечно, на политзанятия, а потом сражнуться в волейбол, вечерком в кино сходить. За здоровье мое, пап и мам, не беспокойтесь, госпиталь рядом, проходили медкомиссию, у меня все нормально, руки-ноги целы, голова на месте, зубы тоже в порядке, как известно, даже один резервный есть…».

 

Олежку с детства все любили. Да и как не любить его кроткую улыбку, тихий нрав и выразительные серо-голубые глаза, почему-то всегда смотревшие с грустью! Взгляд его не изменился и в Афганистане, только стал чуть закаленнее. Лучший друг был один — Олег Захаров, бывший одноклассник, тезка. После школы их пути разошлись, Захаров поступил в институт, а Курмышев работал слесарем в тресте «Строймеханизация” и исправно посещал курсы бульдозериста. Как-то старший брат Саша взял Олега, тогда еще шестнадцатилетнего мальчишку, с собой на рудник «Комсомольский». Олежка так искренне всем восхищался, так хотел работать с братом! Говорил: «Вот окончу институт, будем за рулем вместе сидеть». Отец идею поддержал. А что? Профессия шахтера серьезная, мужская. Но в институт Олег Курмышев так и не поступил.

 

«Здравствуйте, мой дорогие папа и мама, мама и папа, здравствуйте!!!

Папа, получил ваше письмо, которое вы писали 28-го мая, пришло оно ко мне ровно через месяц. Вот такие пироги. Хорошо, что мои письма все-таки доходят до вас. Я отослал одну фотокарточку, может, она уже дошла вам. Дела мои идут нормально, служба тоже. Скоро июль месяц. Здесь уже поспели яблоки, абрикосы, грецкие орехи скоро пойдут. Трава уже понемногу из зеленой становится желтой. Скоро вообще все будет желтым и серым. Меня, как дальтоника, это вполне устраивает. К нам уже приходят весенники этого года, наш призыв стал вторым с начала и третьим с конца… В Союз может, еще и поедем, но это будет не раньше сентября (но и это еще предположительно). Получил письмо от Олега Захарова, он второй курс окончил уже в институте, собирается в Норильск. Вновь прибывших земляков еще не встретил. Много парней с Сибири, а с севера нет. Пишите, как ваше здоровье, что там у нас в тундре поспело, что нового. Мам, почему вы ничего не пишите?

До свидания. Целую и крепко жму вашу руку.

27.11.1981

 

В семье его никто никогда не заставлял что-то делать: он сам вставал в школу, сам делал домашнее задание, сам выбрал легкую атлетику и хобби – коллекционирование марок. А если его наказывали, то только тем, что запрещали читать. Без этого Олег не мог. Свои любимые стихи предпочитал читать на школьных вечерах. И тогда он смотрел своим грустным взглядом куда-то вдаль и читал, читал…

Олег обожал тренировки. В любую погоду он закидывал спортивную сумку на плечо и отправлялся в «Арктику» на легкую атлетику. Лучше всего удавался бег, затем он освоил и прыжки в высоту. Его личная высота – мастер спорта по легкой атлетике.

 

«Здравствуйте, мой дорогие папа и мама, мама и папа, здравствуйте!!!

Получил от вас с некоторым перерывом пять писем, в двух из которых была наша «Заполярка»… Как все-таки приятно получать письма из дома. Напишу немного о себе. Я жив, здоров, аппетит отменный, здоровье тоже. Скоро Новый год, но здесь как-то это не ощущается, погода солнечная и только лишь в горах выпал снег. Снег, который я не увижу еще один год. Но это все пережитки… так сказать. Пап и мам, скоро уже будет девять месяцев моей службы в армии, и я, прямо скажу, не заметил, как оно пролетело – это время. Служить стало легче, как-то уже освоился, привык, а это самое главное – войти в свою колею. Да, пацаны у нас что надо, не дают соскучиться, вот такие пироги. Ротный говорит, что наша рота весной поедет в Союз, так что есть возможность с вами встретиться, я уже настраиваюсь…

…Дома-то небось мороз за нос хватает, елка уже стоит у зимнего базара, в «Детском мире». И в продаже уже, наверное, скоро появятся мандарины с апельсинами. Но ничего, мужики говорят, что здесь Новый год встретят шумно и весело, поживем, увидим и сравним.

Пап и мам, поздравляю вас с Новым годом!!!

Желаю вам в этом Новом году всего только самого хорошего. Что бысбылись все ваши пожелания. Чтобы в этом году у вас было только праздничное хорошее настроение. Чтобы болезни обошли вас стороной. Чтобы дети и внуки ваши росли здоровыми. Чтобы всегда было ясное небо над вашими головами.

Целую вас крепко-крепко. С Новым годом вас!

P.S. Мам, найдите на карте Баграм.

20.12.1981

 

Характеристика выпускника Курмышева была достаточно формальной, но, тем не менее, примечательной. Учителя отмечали его как культурного, дисциплинированного и аккуратного ученика с хорошей памятью и аналитическим мышлением. Кроме этого, настойчивого, трудолюбивого. Спорту Олег отдавал все свободное время. За участие в спортивных соревнованиях получил многочисленные грамоты и дипломы.

 

«…Ну, у меня по-прежнему все нормально, но время летит. На здоровье не жалуюсь… настроение так себе – с некоторыми всплесками. Ходим каждый вечер в кино, а днем занимаемся по расписанию, у нас начался весенне-летний период обучения. Шлангуем как можем.

Погода по-прежнему жаркая и ветреная, приходится по нескольку раз в день мыться и чистить уши. Вот такие пироги. Недавно от нечего делать вечерком заделал себе пряжку. Почистил шкуркой, отполировал, блестит зараза (грубо выражаясь) любо-дорого посмотреть, домой приеду – увидите… Иногда теряешь счет времени… Встретил недавно двух парней, вместе призывались. Посидели, повспоминали. Все двенадцать человек из нашего карантина под Кушкой живы и здоровы, тянут службу исправно, вот такие пироги. Ну вот вроде и все пока.

12.06.82».

Он много чего не успел в своей жизни, слишком она была короткой, слишком резко ее оборвали.

В одно жаркое мутное утро Баграма в отряде недосчитались двух человек. Необходимо было послать десант на разведку местности. Он свое дело сделал – взял в плен одного из афганцев. Олег остался караулить его в одном из кишлаков. С внезапным нападением пленника он справился, но от автоматной очереди одного из душманов уйти не смог. Три глухих звука – три пули внутри воина, почти мальчика. «Держись, Олежка. Подмога! Быстрее! У нас раненый! Ну, где вы все?» — Олег уже плохо различал слова ребят из отряда. Он тихо звал: «Мама, мама…»

Что-то недоброе почувствовал Александр Курмышев, отец Олега, узнав о том, что в Норильск прибыл очередной «груз-200» из Афганистана. Кто в нем лежит было неизвестно. Узнал об этом первым старший брат Олега.

«Ну, зачем может вызывать главный механик горно-рудного управления?» — думал он, пытаясь не придавать значения предчувствиям.

— Саша, у тебя есть брат? — голос прозвучал резко и оборвался в тишине.

— Да.

— Он служил в Афгане?

— Что значит служил?

— Он погиб.

Александр как будто оглох от внезапного и близкого взрыва. Он думал, как сказать о беде матери и отцу. Как сообщит о том, что Олежки, их милого доброго мальчика, уже нет?

Курмышев-старший все понял, едва Саша переступил порог его кабинета.

— Живой? – одним губами прошептал он, заранее зная ответ.

— Нет.

— В голове отца молниеносно всплывали строчки: «Пап, сейчас мелькнула такая мысль. Вот приду домой, сядем. Я – на полу, а вы – на диване, и просто поговорим друг с другом, как было перед армией. Пап, так что готовьтесь к беседе по душам. Ага? Мам, вы папу подергайте от меня за уши раз несколько, по традиции. И отрежьте самый лучший кусочек торта, я недавно узнал, что сладкое не так уж портит фигуру…».

Матери уже сообщили. Об этом отец и сын узнали, увидев «скорую» около места ее работы.

Олега похоронили в селе Махровка, Борисоглебского района, Воронежской области. На цинковом гробу лежал его голубой берет.

Не стало больше Олежки — брата, сына, моего дяди, и не стало воина Олега Курмышева, отдавшего в уплату интернационального долга собственную жизнь…

На его могиле тихо и спокойно, и только посаженные отцом тополя шелестят на ветру, отбрасывая тени на высокий гранитный памятник с надписью: «погиб при исполнении служебных обязанностей». Они, как вечные стражи, молча осуждают всех тех, кто отправил на войну ни в чем не повинного мальчишку; тех, кто даже после его смерти на долгие годы запретил упоминать, где погиб солдат.

Указом Президиума верховного совета СССР от 28 декабря 1988 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные при исполнении интернационального долга в Республике Афганистан, Курмышев Олег Александрович был награжден Грамотой война-интернационалиста. Посмертно он получил и два ордена Красной Звезды, а также медаль «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа”.

Сегодня в квартире, где так недолго жил Олег Курмышев, многое осталось по-прежнему: вещи, книги, альбомы с марками, политическая карта мира над письменным столом… Только хозяев у комнаты теперь двое – он и я. По возрасту Олег больше годится мне в отцы, по крови является дядей, а я называю его как все мои родные – Олежкой. В одном из своих писем он просил: «Мам, найдите на карте Баграм». Каждый вечер, когда я сажусь за уроки, я поднимаю глаза и смотрю на карту мира, где сама ярко-красным цветом отметила точку – неизвестный и ненавистный мне чужой город Баграм…

                                                                                                                                                                                                                                                                                           Екатерина КУРМЫШЕВА