«И МИЛОСТЬ К ПАДШИМ ПРИЗЫВАЛ…»

(интервью с берлинским писателем Валерием Куклиным)

— Валерий Васильевич, вы хорошо известны в Европе, как драматург, пишете для детей много и успешно. Вы — известный в России литературный критик. И вдруг я узнаю о вас, как об авторе двух толстых политических романов, многотомной исторической хроники и переводчике историко-приключенческих книг. Вы что — изменили своему любимому жанру — драматургии? Или за романы больше платят?
— В качестве литератора я с 1969 года выступал в печати, как прозаик, литературный критик, публицист и драматург. Стихов никогда не писал, а вот два документальных киносценария были реализованы на киностудии «Казахфильм». Политические романы, о которых идет речь, являются первой и третьей из трилогии, рассказывающей о том, как с середины пятидесятых годов в Советском Союзе назревали тенденции по разрушению структуры государства, которые привели, в конечном счете, к уничтожению Западом того самого социалистического эксперимента, по поводу опять-таки которого на том же Западе в течение десятков лет трубили восторженные трубы.
Если в «Прощении о помиловании» речь идет о судьбе человека несчастного, но личности сильной, закрученной стихией внутригосударственной борьбы околокремлевских проходимцев в 1960-1970-е годы, то в «Истинной власти» действие происходит в 2002 году, то есть уже после полного развала былой великой страны и показаны люди, что присвоили общенациональную и общегосударственную собственность простыми росчерками пера властителей уходящего режима. И противостоит им, как это ни странно, русский немец — аусзидлер, выехавший в Германию в 1990 году.
Вторая книга трилогии — роман «Стеклянные колокола» — вышла в Москве в 2005 году. Она повествует о том, как делалась так называемая перестройка на территории национальных окраин Советского Союза, как планомерно уничтожался цемент этой страны — межнациональная терпимость и дружба народов. Я был собственным корреспондентом «Известий», «Союза» и «Российской газеты» в Средней Азии, потому был очевидцем того, как проводились операции, подобные описанным в этом романе.
Что же касается гонораров, то — увы — издатели новой России и СНГ не знают такого понятия, как гонорар автору. По крайней мере, в отношении меня до сих пор существовал некий произвол с выполнением условий подписанных договоров, который тем лишь утешителен, что авторское право на все вышедшие на территории России и СНГ мои книги принадлежит мне. И за издание книг моих я никому не платил. Настоящие гонорары получал я только в советское время или от зарубежных издателей. Когда начался в СНГ так называемый рынок, то есть время грабежей и тотального обмана, я стал получать деньги за свою работу столь незначительные, что упоминать о них — только людей смешить. Но писать русскому писателю, пусть даже эмигранту, надо не для иноземцев, которым наплевать на нас и наши заботы, писать надо для своего народа. Вот и получается, что живу на немецкие деньги, а пишу по-русски и для россиян.
— Говоря о высшем руководстве Советского Союза, вы неоднократно — со времени перестройки и ранее — публично и в печати называли их предателями Родины. В ваших романах они представляются государственными преступниками, всегда называются своими менами. Даже в романе «Прошение о помиловании», арестованном КГБ еще при Брежневе, но, в конце концов, дошедшем до читателя. Это — ваше кредо, вы всегда поступаете так со своими героями?
— С теми, кого почитаю врагами своей страны, всегда. Я считаю, что писатель не имеет права скрывать за псевдонимом имя истинного негодяя. К таковым отношу я, например, Горбачева, Ельцина, Шеварнадзе, Собчака, Путина и всех прочих представителей их клики. Но людей, которые боролись и борются с ними и с их наследниками, всех называть по именам сейчас нельзя — их могут убить. «Мы живем в период целенаправленного и намеренного общегосударственного злодейства», — писал великий французский философ Альбер Камю. Он был самым молодым в истории человечества лауреатом Нобелевской премии и вскоре после написания своей апокалиптической книги «Человек бунтующий» погиб в автокатастрофе. Но остался первым писателем, который увидел в любом современном государственном аппарате, как таковом, зародыш преступной организации, способной уничтожить целые цивилизации. Советский Союз был уникальной в истории человечества цивилизацией, которая оказалась способной накормить и одеть всех граждан без исключения, дать 250 миллионам практически равно бесплатное образование и медицинское обслуживание, обеспечить работой всех и из года в год дарить всем желающим надежду на будущее. Только побыв безработным на Западе и убедившись, что детям твоим приходится выживать в мире исключительно хищном, начинаешь понимать, что страна, которую мы потеряли, была страной добра и справедливости. А уничтожили ее как раз те, кто от этого государства получал льготы: аппарат КПСС, КГБ СССР, министерства обороны, иностранных дел, внутренних дел, профсоюзные лидеры и так далее.
— Странно слушать подобное от человека, который неоднократно арестовывался КГБ за антисоветскую деятельность, отбывал наказание и должен был бы по-настоящему ненавидеть покинутую им страну.
— Роман «Прошение о помиловании» был арестован КГБ СССР в 1981 году как раз за то, что его автор хотел спасти СССР от уничтожения изнутри, показал истинное лицо тех, кто громыхал нам лозунги на демонстрациях и продавал нас оптом и в розницу через черный ход. Я имею в виду высший эшелон партийно-государственной власти, а также ее среднее и даже низшее звенья. Криминальный мир подмял под себя еще хрущевско-брежневскую клику, а образ мышления советских людей уже в то время был вовсе не социалистическим. Скорее даже неолитическим. Я описал, к примеру, так называемые «системы», в которых «крутились» москвичи семидесятых годов 20 века. Это и был фактически государственный строй СССР накануне распада страны, подточенный червями-чиновниками, оказавшимися на откупе у откровенных уголовников. В 1981 году мне казалось, что Советский Союз еще можно спасти, социальную систему справедливости реанимировать. Но что может сделать один человек в битве с огромным государственным аппаратом? Был донос, был арест, было продление моего срока ссылки в Казахстане. Потом приезжали ко мне так называемые правозащитники, предлагали стипендии от иноземных фондов, поддержку. Но я отказался. Сейчас это звучит смешно, а тогда я был искренен, когда говорил: «Я не знаю, получать от американцев или немцев деньги — это измена Родине?» Во всяком случае, денег от правозащитников я не взял, даже позволил им обокрасть меня. А потом одного из них увидел возле Ельцина на трибуне — господина Ковалева. И для меня все встало на свои места: я стал и против изменника Горбачева, и против марионетки в руках мафии Ельцина.
Потому роман «Прошение о помиловании» вышел в свет лишь в 2003 году в Казахстане — и тут же оказался запрещенным к распространению на территории едва ли не всего СНГ? Но до этого, как я понимаю, вы писали другие книги.
Роман «Стеклянные колокола» был подготовлен издательством «Дума» в Москве во время перестройки — и успешное издательство это тотчас обанкротилось по приказу бывшего заведующего экономического отдела ЦК КПСС Егора Гайдара, исполняющего тогда обязанности главы правительства России и активно уничтожающего остатки СССР. Книга эта вышла спустя 17 лет, но актуальности, на мой взгляд, не потеряла. По крайней мере, так считают читатели, которые пишут мне отзывы едва ли не со всей планеты.
— Но все-таки вы вот отметили высокий пост в партийной номенклатуре советской власти своего обидчика Егора Гайдара, ставшего в нужный момент демократом. Это — не рецидив?
— Вы считаете, что неудовлетворенное честолюбие — достаточный повод для того, чтобы я по-настоящему возненавидел советскую власть? Отнюдь. Я считал и продолжаю считать, что принцип демократического социализма, позволивший мне — человеку с едва ли не самого дна общества — получить два высших образования и достичь определенных успехов в жизни, был более гуманен, более благороден, нежели закон волчьей стаи, лежащий в основе демократии американского типа, навязанного Ельциным и его прихвостнями моей Родине. А вот тех, кто общенародную власть похабил и прикрывался лозунгом о капитализме с человеческим лицом для удовлетворения своих хищнических потребностей, искренне презираю и ненавижу. О них — роман «Истинная власть», вышедший в свет в 2004 году и уже нашедший своих читателей в ряде стран мира. Я могу ненавидеть ту сволочь, что предала мою державу, но не саму страну и ее жителей. А моя страна по сию пору — это и Россия, и Казахстан, и Киргизия, и остальные независимые невесть от кого государства, и теперь еще и Германия, с которой за десять лет жизни я успел сжиться, народ которой полюбил. Ровно как возненавидел всю ее правящую верхушку.
— Это уже называется политической пропагандой.
— Посылать немецких солдат убивать людей в Югославии, Афганистане, Ираке в нарушении Конституции собственной страны — это разве не политическая пропаганда? Запрещать европейским СМИ давать сводки о гибели на чужой земле немецких, итальянских, французских, английских солдат — это как называется по-вашему? Сокращать в два раза уровень жизни малоимущих в течение двух лет, как это случилось в Германии, — это не пропаганда? Позволять пачкать краской памятник сожженному в нацистском лагере смерти Эрнсту Тельману — пропаганда не политическая? Сокращать количество гражданских прав рядовых граждан и увеличивать уровень правовой защиты богатых — это как назвать? Германией правят ни CDU, ни SPD с «зелеными» — они марионетки в руках «Истинной власти», каковыми, в конечном счете, оказались и люди окружения Брежнева в СССР. «Экономика должна быть экономной» — лозунг современной Германии, например. Дословно говорил и «наш дорогой Леонид Ильич». К чему это привело — увидела вся планета. Экономика должна быть эффективной в любой стране, иначе — смерть державе. Лозунг о глобализации (читай — космополитизме) вызвал ответную реакцию во всем мире в виде фашистизации многомиллионных масс населения. Отцы и деды нынешних немцев умели сказать «Но пассаран!» — и уходили в интербригады на войну с фашистами в Испании. Наши отцы умели, взяв гранату, с криком «За Родину!» броситься под фашистский танк где-нибудь под Вязьмой или Сталинградом.
Мое поколение радостно хлопало милашке Горбачеву и «харизматическому Ельцину», а вместе с аплодисментами прохлопало и свою судьбу. Если говорить о потерянном поколении России, то это — дети фронтовиков Великой Отечественной войны. Нас научили диссиденты не доверять политической пропаганде КПСС, смеяться над пришедшим на смену устроителям великого государства псевдовождями. Но нас некому было учить бороться с теми, кто учил нас не уважать самих себя. Это сделали люди «Истинной власти».
— То есть вы, как один из организаторов известного ныне в России творческого объединения русских писателей-реалистов «группа 17», утверждаете, что долг современного русского литератора состоит в том, чтобы рассказать правду о том, как распался Советский Союз?
— Тут не до жиру. Хотя бы успеть просто рассказать. Каждому из оставшихся очевидцев первой криминальной контрреволюции надо рассказать так, как он видел этот процесс изнутри: я, находясь в Средней Азии, Петр Алешкин — из Москвы, Н. Наседкин — из Тамбова, Виорэль Ломов — из Новосибирска, Леонид Нетребо — на полуострове Ямал, Александр Фитц — из Ташкента. Мир велик. СССР был самым большим в истории человечества государством территориально. Измена в каждом регионе огромной страны проходила по-разному. И наше поколение — последнее из тех, кто видел старую державу и увидел в сознательном возрасте мир, раскроенным по-новому. Мы можем с бывшим сотрудником аппарата президента Ельцина Виталием Калининым глотки друг другу грызть в обычном у нас споре, но мнение его поддерживается всеми средствами массовой информации России, а мои публицистические статьи, даже выходя в печати, исчезают из электронных версий газет и журналов. Именно этот факт поддерживает во мне уверенность, что прав все-таки я, а не старый мой друг Виталька. Потому и советую тем, кого интересует затронутые в нашем разговоре темы, поскорее делать заявки на книги членов «Группы 17». Не ровен час, найдется очередной криминальный богатей, который в очередной раз скупит их оптом — и вышвырнет в бумагорезательную машину.
— Это — самореклама? Ответ на традиционное пожелание творческих удач?
— По одной из моих книг учатся на биофаках университетов трех государств: Казахстане, Киргизии и Узбекистане. За ней записываются в очередь в Израиле, чтобы прочитать и сделать ксерокопии. По сути, подобного признания писателю при жизни должно быть достаточно. Книга эта вышла еще во времена СССР — и именно потому получилась доброй. Так о ней отзываются и критики, и читатели. Больше подобной книги я не напишу. Время стало другим. К примеру, трилогия «Прошение о помиловании», «Стеклянные колокола», «Истинная власть» — произведения страшные, жестокие, бескомпромиссные. Вы, Валерий Леонидович, сами писали рецензии о них, сами находили для их оценки именно эти эпитеты. А уж роман-хроника «Великая смута» о Руси начала 17 века, над которой я работал почти тридцать лет, оценен, например, критиком В. Яранцевым из «Литературной газеты», как «произведение, в котором слишком много крови… Хотя, если задуматься, то, быть может, и мало».
Каково время, в котором мы живем, — таковы и наши книги. Попробуйте рекламировать сейчас гениальную повесть В. Катаева «Белеет парус одинокий». Язык сломаете, а до сердца юного читателя не доберетесь. Зато если доберетесь — найдете верного друга и товарища на всю жизнь. Так и с моими книгами: хотите знать правду о СССР и России — читайте, а не желаете — черт с вами, мне моей читательской и зрительской аудитории достаточно. А успеха и творческих удач пожелайте не мне. Пожелайте его ребятам из группы «17 плюс», собранным П. Алешкиным писателям-реалистам по всей России, которые вступили в схватку с профессиональными лжецами из Кремля и кремлевской плесенью. Я желаю счастья и удачи именно им.
 
Беседу с берлинским писателем Валерием Куклиным вел и записал профессор Львовского Государственного Университета, доктор филологических наук
Валерий Сердюченко