Четверг 06.02.2025

Актуальные новости


Новости

Рауль Мир-Хайдаров

Анонсы

Студенты, невесты, кадеты и беспризорники

15. 09. 2013 795

Wqzsmmw6H5M

В 1956 г. я с другом Володей Самойловым поступал после семилетки в железнодорожный техникум, на отделение «Строительство и эксплуатация железных дорог», т.е. на путейца. Кто-то ехидно заметит — на кирку с лопатой и ломом. Соглашусь, почти так, но конкурс при поступлении был 4 человека на одно место. Выпускнику — дорожному мастеру — доверялся отрезок железной дороги в 15–20 километров, по которому в то время круглосуточно (с небольшим интервалом) в обоих направлениях шли поезда.

Каждый из нас должен был обеспечивать безопасность тысяч переполненных поездов и миллионов составов с грузом. Тогда авария, сход поездов случались крайне редко. Сегодня, хоть и перевозки уменьшились в тысячи раз, аварии с трагическим исходом выросли тоже в тысячи раз. Что ни день, то авария. Я иногда мрачно шучу: «Можно со 2-го января объявлять траурные дни на весь год, не ошибешься». Принимали в тот год на путейское отделение, после семилетки, только одну группу, — тридцать студентов, а подавали документы 120 человек, половина из России — тогда была единая страна. Поступали вместе с нами и ребята, отслужившие армию и флот, некоторым из них было уже по 25 пять лет, большинству из нас — по 14–15. Подумайте, конкурс на работу с киркой и лопатой и прибором для измерения путей — по четыре человека на место! Теперь-то я знаю, почему страна сделала столь мощный рывок в 60-х. Везде отбор в институты, техникумы, училища был жесточайший, брали лучшее из лучших. Честно говоря, двоечники и троечники и не пытались поступать, знали свое место, это сегодня им МГУ и «кембриджи» подавай. Половина нашего выпуска поехала в Сибирь строить железную дорогу Абакан-Тайшет. Ох, как пригодилась эта дорога, когда позже, через десять лет, нашли в Сибири газ и нефть, стали добывать руду, возить лес! С Тайшета многие мои однокурсники перебрались на гигантскую стройку XX века БАМ — понимаю, что новому поколению с дипломами надо объяснять: Байкало-Амурская магистраль. Сегодня эта магистраль чрезвычайно важна для России, даже трудно себе представить без нее развитие страны в XXI веке. Я сам, с техникумовским дипломом, в 60-х годах строил сверхсекретный объект — Байконур, великий космодром, прославивший СССР. Куда сегодня можно пристроить с пользой этих двоечников из МГУ и тысячи им подобных по стране, а ведь им столько же лет, как и мне, строившему подземные пути для космодрома в степях Кызыл-Орды в девятнадцать лет.

 

Мой друг Володя Самойлов, круглый отличник, до сих пор остается единственным, кто в истории Мартука побывал в Артеке, за диктант получил «тройку» и не поступил в техникум. Как он плакал, как плакали другие здоровенные ребята, как они стыдились этих «троек», никогда не забуду. Прошло 56 лет, как мы с Володей приехали на крыше поезда в Актюбинск сдавать документы в техникум. Помню, на радостях зашли в студенческую столовую, взяли две тарелки супа, он стоил семь копеек, понравилось. Володя сказал: «Поступим, будем по два супа брать». Как такое забудешь! Должен обязательно сказать, что стипендию давали только тем, кто учился на «хорошо» и «отлично». Никаких поблажек, даже известным спортсменам, не было. Поступая в техникум, мы знали, что наш диплом дает право на поступление в институт. Позже половина из нас воспользовалась этим правом, хотя большинство и так уже работало на инженерных должностях, правда, обучение это было заочным и вечерним. Хочется отметить, что страна, власть думали, заботилась о студентах. Общежитие, при стипендии 140 рублей, стоило семь рублей, или новыми деньгами 14 рублей и 70 копеек. Конечно, в комнатах было тесновато, жили по 10–12 человек. Черчение в те годы требовали только тушью, огромные сложные чертежи. Столов не хватало, по ночам работали на кухне, в коридорах, но все успевали. В столовых, и не только в студенческих, хлеб в те послевоенные годы подавался бесплатно. Часто перед стипендией мы с ребятами приходили в железнодорожную столовую и заказывали десять стаканов чая без сахара, стоило это десять копеек, и съедали не одну булку хлеба, который официантки нам подрезали и подрезали, не жалея. А хлеб в ту пору выпекался вручную, без всяких примесей и химии, и получался пышным, вкусным, хорошо пропеченным.

На встречах со студентами меня иногда спрашивают: «А вы собирали деньги преподавателям на экзаменах?». У меня в эти минуты на глаза набегали слезы, я мысленно видел перед собою лица дорогих моему сердцу учителей и преподавателей.

При всей своей писательской фантазии я и представить не могу, как бы принимал студенческие деньги Семен Абрамович Глузман, профессора Фома Иванович Грачев и Михаил Матвеевич Панов. Такие вопросы оскорбляли их память. Видя мое душевное смятение и растерянность, вопросы снимались сами собой. С трудом, но верили, что было когда-то светлое прошлое под названием «социализм» и в нем не все подменялось деньгами. Были свои перекосы и перегибы в образовании и при социализме, к сожалению. Однажды в 1970 году я пришел в Ташкентский политехнический институт встретиться с одним преподавателем по поводу обмена двухтомника Кнута Гамсуна на большой однотомник Хулио Кортасара. Преподаватель, как и я, часто бывал на черном книжном рынке, о котором я уже писал в мемуарах. Мне назвали аудиторию на втором этаже, и я отправился его искать. Стояла весна, розово цвел миндаль, в цвету стояли яблони и вишни, и двери всех аудиторий были распахнуты настежь. Заглянув в одну из них, я увидел полный зал ташкентских красавиц — одна краше другой, а как они были одеты, обуты, какие прически — ну, прямо фотомодели! Хотя они оказались студентками факультета… «Водопровод и канализация». Вот этим жеманным советским принцессам мой знакомый книголюб читал лекцию об истории канализации в Древнем Риме. Я, конечно, был очень удивлен и заинтригован интересом очаровательных девушек к водопроводу и, особенно, к канализации. И первое, что я спросил у своего знакомого — почему такие красавицы так интересуются столь грубым мужским делом? На что тот, рассмеявшись, ответил: «Секрет прост, тут собрались те, кто не выдержал конкурс на другие факультеты». И потом после паузы добавил: «А им все равно, где учиться, лишь бы слыть невестой с дипломом, с высшим образованием. У них сверхзадача — пять лет поохотиться за будущими мужьями, институт-то сугубо мужской. Поэтому они приходят на лекции каждый день, как на смотрины». Советская власть выучила тысячи подобных невест с дипломом, я встречался с ними, когда работал в строительстве.

 

Наверное, каждый из нас вольно или невольно сталкивался в жизни с проблемами образования. У меня, учившегося всю жизнь, образование всегда находилось в поле интересов. Думаю, это черты времени, эпохи, прошлая советская интеллигенция активно интересовалась жизнью вокруг — мы росли вместе со страной, с ее проблемами. В 1951 году, когда я перешел в третий класс, моя жизнь могла резко измениться, у меня мог сложиться совсем иной жизненный путь. В соседнем Оренбурге, располагавшемся в трех часах езды от нашего Мартука, открыли Суворовское училище. Это была своевременная государственная забота о детях-сиротах, о мальчишках, потерявших в войну отцов, туда, в суворовское, отбирали строго по этому принципу. Мои родители, мать и отчим-фронтовик, были родом из Оренбурга, у нас жила там родня, это они прислали нам письмо об училище, имея в виду меня. Я подходил по всем параметрам — и по возрасту, и по социальному положению. Я, конечно, рассказал об училище и другим мальчишкам. Наш отец танкист погиб в боях за Москву в декабре 41-го года, у мамы остались на руках двое детей — моя старшая сестра-школьница и я. В 1945 году мама вышла замуж за очень достойного человека-фронтовика и родила еще троих детей. В том же году, когда я получил известие о Суворовском училище, у отчима умер старший брат, и его единственного сына забрали в нашу семью, ему было три годика. Шесть детей в семье, послевоенные годы! В безработном поселке выживали кто как мог, вспомнить страшно — голод, холод. Неожиданно возникшее на горизонте Суворовское училище для меня виделось земным раем, как и пионерский лагерь, только тут еще и обували, одевали и давали профессию на всю жизнь. Конечно, вся семья радовалась, что передо мной открылись такие перспективы — будущий офицер!

 

После победы военные еще долго, вплоть до горбачевской перестройки, были популярны в народе, оттого в военные училища конкурс оказывался гораздо выше, чем на юристов и экономистов. Мы спешно собрали нужные бумаги, характеристики, я прошел медицинскую комиссию, и документы отправили в Оренбург. День и ночь я уже видел себя вышагивающим в щегольской военной форме — фотографии суворовцев я встречал в «Пионерской правде». В августе, за две недели до школы, получили заказное письмо из училища. Ответ сильно расстроил мои планы. Нет, мне не отказывали, лишь откладывали прием на год, просили привести в порядок документы. Была в те годы у учителей привычка давать нам, инородцам, имена на русский лад, оттого у многих из нас случались проблемы с документами. К тому же и фамилия у меня где-то писалась с дефисом, где-то без, где-то вместо «Мир» — «Мер», в справках дважды и месяц рождения не совпадал. Теперь я понимаю — не судьба. И прожитая жизнь показывает, что вряд ли я нужен был армии, скорее, наоборот. Только став взрослым, я понял, как мудро поступил мой отчим — когда в следующем мае стали вновь собирать документы в училище, он спросил меня: «Сынок, ты, действительно, хочешь стать военным? Подумай хорошенько, после школы перед тобой откроются разные пути — можешь стать врачом, учителем, инженером, архитектором, агрономом, ученым, артистом. Сегодня тебе трудно сделать выбор, да и нам с мамой тоже. Хотя понимаю, тебе не терпится вырваться из нашей бедности, неустроенности, тесноты. Но надо терпеть, жизнь обязательно наладится».

 

В общем, я не стал суворовцем. Почему я припомнил эту историю в своих мемуарах? Имеет ли она отношение к проблемам образования, с которыми мы столкнулись в последнее время? Самое непосредственное. Хотя я и не стал суворовцем, читателям понятно, что страна, власть пытались через суворовские и нахимовские училища решить судьбу сотен тысяч сирот и оставшихся без отцов мальчишек. Убежден, армия в 60-х годах прошлого века в лице суворовцев и нахимовцев получила достойных офицеров и граждан. Когда произошел развал СССР, на вокзалах крупных городов России в одночасье появились десятки тысяч беспризорных мальчишек, бежавших от рухнувшей вокруг жизни. Страну накрыла третья волна «беспризорщины». В ту пору многие вспоминали добром Ф.Э. Дзержинского, который решил точно такую же трудную проблему после революции и Гражданской войны, только за спасение миллионов мальчишеских жизней не стоило сносить его памятник на Лубянке.

 

Я же вспомнил в связи с этой ситуацией Суворовские училища, про которые, честно говоря, никогда не вспоминал. Когда у власти появился Б.Н. Ельцин, я подумал: вот сейчас государство широко распахнет двери новых суворовских и нахимовских училищ и спасет мальчишек, как некогда Ф.Э. Дзержинский, ведь опыт уже был. Не случилось. Жаль. Проблема рассосалась без участия властей, сама по себе, но она непрерывно откликается трагедиями и будет еще лет тридцать напоминать о себе. Этим мальчишкам, которые и в школьный двор не заглядывали, сегодня по 25–30 лет. Огромная масса неграмотных людей, познавшая дно жизни с детства, растворилась на необъятных просторах России. Многим из них трудно отличить добро от зла, они не могут оценить — что хорошо, что плохо, они смеются там, где надо плакать. Храни их Господь, храни и нас от них. Но, видимо, идея позаботиться о голодных и бездомных мальчишках у власти все-таки была, но руки не дошли: то жульническая приватизация, то демонтаж остатков советского государства, то война в Чечне, первая и вторая — не до цветов жизни. Только сейчас, хоть и с запозданием, появились в стране кадетские корпуса — шальные деньги с нефти и газа посыпались. Ничего плохого в названии «кадетский» я не вижу, но уверен: не стоило упразднять названия «суворовские» и «нахимовские» — училища носили достойные России имена, и вряд ли стоило отказываться от сложившихся в них традиций.

 

Отрывок из мемуаров «Вот и все… я пишу вам с вокзала»

Рауль Мир-Хайдаров

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Система Orphus

Важное

Рекомендованное редакцией