А мы-то с тобой кто?

Эти слова произнёс Николай I, когда Алексей Фёдорович Орлов начальник Третьего отделения, внебрачный сын Федора Орлова, доложил, что немецкая принцесса София-Мария, на которой собрался жениться сын императора Александр II, является внебрачной дочерью великой герцогини Гессенской, от её камергера барона фон Сенарклен де Гранси. На что император Николай I, внезапно обронил: «А мы-то с тобой кто?».

Почему император так сказал? Об этом ниже. И добавил, «пусть кто-нибудь в Европе попробует сказать, что у наследника Русского престола невеста незаконнорожденная!». И эта внебрачная немецкая принцесса в православии Мария Александровна становится супругой императора Александра II и матерью императора Александра III. Спонтанный вопрос царя Николая I — «А мы-то с тобой кто?» – очень показателен в контексте существующих исторических загадок и легенд, что царь Николай I не прирождённый император, что он не был родным сыном Павла I, на что имеются даже подтверждения, со ссылкой на самого Павла I. Но прежде о самом венценосном императоре Павле I, (Павле Петровиче), о русском Гамлете.

 

Павел I, (Павел Петрович Романов, (1754–1801) – прямой продолжатель царского императорского рода Романовых по линии Петра Великого. Его отцом официально считался Пётр III. Пётр III, был внуком Петра I, матерью его была — Анна Петровна Романова, которая выдана была замуж в Германию. По оценкам современников она была достаточно образованной для своего времени девушкой. В частности, она свободно говорила на четырех иностранных языках, но рано умерла.

 

Наследник царской фамилии Павел I был долгожданным первенцем, появился на свет в сентябре 1754 года только на 10-ый год брачного союза Екатерины II и Петра III. Историк Константин Валишевский писал: «Павел был оторван от матери на следующий день после того, как только родился, он был ей почти чужой, и ничто в этом ребёнке не привлекало её сердце матери и не радовало её ума… Из рук Панина Павел вышел человеком не глупым и не развращенным. Всех, кто знакомился с ним, он поражал обширностью своих знаний и очаровывал своим умом. Несмотря на все это, он собственными руками вырыл ту пропасть, где погибли сперва его счастье, а затем и его слава и его жизнь». После того, как в 1762 году в результате переворота на русский трон взошла императрица Екатерина II, единственным наследником престола стал восьмилетний Павел Петрович, её сын. 11 марта 1801 г. император Павел I, точно, также как и его отец, был убит ударом в висок тяжелой золотой табакеркой в спальне Михайловского замка.

 

В 1858 году на месте бывших покоев императора Павла I, в которых он был убит заговорщиками, по повелению его внука императора Александра II устроили церковь святых апостолов Петра и Павла. А в Эрмитаже хранится табакерка, в которой имеется вкладыш красного сафьяна с тисненой золотом надписью: «принадлежала Оберъ-Шталмейстеру графу Николаю Александровичу Зубову». Ответ на вопросы: «Был ли Павел I сыном Петра III», и «Чей сын на самом деле был Николай I?» не исчезают до сих пор и имеют особый интерес, потому как историческая загадка осталась не разрешённой. Существует исторический анекдот. Александр III поручил обер-прокурору Победоносцеву прояснить, кто же является отцом Павла I: любовник Екатерины II Сергей Салтыков или её законный супруг Пётр III. Сановник сначала сообщил императору, что слухи об отцовстве Салтыкова подтверждаются, на что тот ответил: «Слава Богу, мы – русские!». Однако позднее Победоносцев нашел доказательства в пользу Петра III. На это Александр III не менее радостно заявил: «Слава Богу, мы – законные!».

 

По всей видимости, сами императоры «отец и сын» были прекрасно осведомлены о циркулировавших по дворцу слухах, которые остались тайной и оставили загадку на все времена. «Сергей Салтыков дал мне понять, какая была причина его частых посещений, – вспоминала Екатерина Великая. – Я продолжала его слушать, он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравниться при дворе. Ему было 25 лет, вообще и по рождению, и по многим другим качествам это был кавалер выдающийся. Я не поддавалась всю весну и часть лета». Екатерина Великая, матушка Павла I, сама распускала слухи о том, что Павел – сын Салтыкова, с целью, чтобы лишить его возможности занять престол. Так, историк Яков Барсков писал: «Ложь была главным орудием царицы: всю жизнь с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим орудием, владела им, как виртуоз».

 

Версию об отцовстве Сергея Салтыкова поддерживал советский историк Николай Павленко, который в частности писал: «Иные придворные, наблюдавшие семейную жизнь великокняжеской четы, шепотом поговаривали, что младенца по батюшке надлежит величать не Петровичем, а Сергеевичем. Вероятно, так оно и было».

 

 

По мнению историков, Екатерине приходилось разными способами оправдывать свой захват власти. Мать видела в лице сына политического противника в борьбе за власть и сделала все возможное, чтобы расширить пропасть между ними. Екатерина Великая не любила сына, но он был для неё необыкновенно важен и нужен для устойчивости и продления династии, чтоб на её сыне не прервалась правящая династия, продолжение царского рода. Монархии нужен был «природный» наследник. Павел I взошёл на престол, в 1796 году, в свои 42 года, после смерти матери Екатерины Великой, которая не допускала сына до решения государственных дел, и пробыл на престоле 4 года 4 месяца и 6 дней. Вспоминая об отце, он часто выражал свои сомнения относительно того, что он сын Петра III. После смерти Екатерины Великой, прямо во время коронации он объявил изменения в порядке престолонаследия: теперь править Россией могли только мужчины, причем передавалась корона только от отца к сыну — женщины царской семьи были лишены престола.

 

Кроме всего прочего, Павел I известен всем, как сумасброд, солдафон и рыцарь Мальтийского Ордена, отличавшийся психической неуравновешенностью и чрезмерной жестокостью, но мало кто знает, что он собственноручно изобрёл солдатскую шапку-ушанку, в иноземных треуголках наша русская армия отмораживала щеки и уши. А ещё Павел I был любвеобильной натурой, отъявленным и опытным ловеласом, список его любовниц огромен, помимо своих десятерых детей, он имел незаконнорожденных сына и дочь и грозился их узаконить. Почти все историки, которые пишут о периоде Павла I, сентиментально отзываются о супруге Императора Павла Петровича – Марии Фёдоровне, утверждая, что в первые годы супружества Цесаревич Павел и Великая княгиня нежно любили друг друга. Во время их встречи в Берлине Павел писал матери: «Я нашёл свою невесту такову, какову только желать мысленно себе мог: недурна собою, велика, стройна, застенчива, отвечает умно и расторопно. Что же касается до сердца ея, то имеет она его весьма чувствительное и нежное. Весьма проста в обращении, любит быть дома и упражняться чтением или музыкою».

 

Современники отмечали, что немка, была статной блондинкой, София-Доротея с юных лет была склонна к полноте и ростом была выше наследника российского престола. Для Павла Петровича это был второй брак. Официально Павел Первый был женат дважды. Его первая супруга – великая княжна Наталья Алексеевна, в девичестве Вильгемина Гессенская (1755-1776). Павел и Наталья поженились, а через три года великая княгиня при родах умерла, вместе с младенцем. Павел любил свою жену, он был потрясён смертью жены, искренне переживал её уход и был в своём горе неутешен и готов был отрешиться от всего земного, и не собирался вновь жениться. Екатерина Великая была озабочена угрозой прерывания династии, престолу нужен был наследник. Она специально вручила Павлу любовную переписку покойной невестки с Андреем Разумовским, лучшим другом цесаревича.

 

Шокированный изменой, великий князь Павел быстро согласился на второй брак, и Екатерина женила сына на Софии Марии Августе (1759-1828), которая родила десять детей, шесть дочерей и четверых сыновей, два из которых Александр I и Николай I стали императорами России. Жена Павла I — самая многодетная императрица в истории России. Но она не только рожала детей для российского престола, но и дважды пыталась взойти на российский престол, первый раз, сразу после смерти мужа Павла I. Мария Фёдоровна, вдова Павла I, вначале упала в обморок, узнав о смерти мужа, но быстро оправилась, выскочила босиком из своей опочивальни и заявила, «что коронована и должна теперь царствовать». Она сделала три попытки овладеть ситуацией. С часу до пяти утра Мария Фёдоровна отказывалась присягнуть, подчиниться сыну и новому императору Александру I, за это время новому императору присягнул Семёновский, Преображенский полки.

 

Вельяминов-Зернов: «Вдруг императрица Мария Фёдоровна ломится в дверь и кричит: «Пустите, пустите!» Кто-то из Зубовых сказал: «Вытащите вон эту бабу». Евсей Горданов, мужчина сильный, схватил её в охапку и принес, как ношу, обратно в её спальню». Затем она пробует прорваться на балкон и обратиться к войскам, но её останавливает Пален. Наконец императрице сказали: «Мадам, не играйте комедию». В этот роковой момент Александр I пребывал в состоянии нерешительности и готов был уступить матери, кричавшей: «Я хочу править! Я должна!». Во время семейного скандала Елизавета Александровна, жена Александра I, постоянно находившаяся при свекрови, воскликнула: «Эта страна устала от власти толстой старой немки. Оставьте ей возможность насладиться молодым русским царём!».

 

Вдовствующая императрица, желавшая получить власть, бродила по дворцу, пока Леонтий Леонтьевич Беннигсен не сумел её запереть и изолировать. Позже императрица-мать обернулась к сыну с выражением глубокого горя и с видом полного достоинства сказала: «Теперь вас поздравляю — вы император». Мария Фёдоровна переселилась в Павловск, её отношения с сыном испортились. Самому Александру убийство нанесло глубокую психологическую травму, которая вызвала его обращение к мистицизму в конце жизни. Писатель Фонвизин описывает его реакцию на новость об убийстве отца: «Когда все кончилось, и он узнал страшную истину, скорбь его была невыразима и доходила до отчаяния. Воспоминание об этой страшной ночи преследовало его всю жизнь и отравляло его тайною грустью». Жена Александра, Елизавета Алексеевна, писала: «Страшная рана в его душе не заживёт никогда».

 

Второй раз во время восстания декабристов 1825 года Мария Фёдоровна с Милорадовичем участвовала в заговоре генералитета, который имел свои планы на верховную власть, в результате чего, не без её помощи образовалось «междуцарствие», кризис власти в семье Романовых. А восставшие декабристы не играли основной роли, в большой политической игре. Мария Фёдоровна не хотела, чтобы на престол взошёл старший сын Константин Павлович, он был ранее отстранён, режиссировала сыновьями мать и была на стороне любимого сына Николая. В результате о Константине мы сегодня знаем лишь то, что он более других походил на императора Павла I внешностью и нравом. Однако вот мнение другого его современника — Пушкина, писавшего в декабре 1825 года: «…радуюсь восшествию на престол Константина… Он умен, а с умными людьми все как-то лучше; словом, я надеюсь от него много хорошего».

 

Константин Павлович не подписал отказ от престола, сославшись на то, что он и не объявлял себя манифестом о вступлении на престол, но отречься официально, так и не приехал из Польши, переписку между братьями, Мария Фёдоровна умышленно затягивала. Великий князь Константин боялся повторить трагическую судьбу своего отца. В это же время некоторым из своего окружения говорил о возможности для него вступить на престол: «Я эту шапку и сам могу надеть, сумею», а гвардия его любила, с которой он совершал заграничные походы в 1812 года и неплохо себя проявил, в отличие от Николая. Императрице Марии Фёдоровне очень хотелось царствовать по примеру своей свекрови Екатерине Великой.

 

К решению женитьбы своего сына, Павла, Екатерина II подключила короля Пруссии Фридрих II, потому как невеста была уже обручена с Людвигом Гессенским. Жених Доротеи быстро получил отставку, а брак Павла I представился выгодным политическим приобретением. Он долгое время был безупречным супругом и до последней минуты жизни страстно поклонялся истине, красоте и добру. Женитьба Павла на дородной немке, которую ему навязала мать, была со всех сторон браком по расчёту. Павлу эта свадьба, как казалось, открывала путь к престолу. Но когда выяснилось, что мать не собирается уступать сыну его законных прав, он мог больше не имитировать пылкую влюблённость к своей супруге. У Павла возбуждаются подозрения против его жены, он боится, как бы она не поступила так же, как его мать Екатерина поступила с его отцом.

 

В повседневной жизни Павел I был вспыльчивым и неуравновешенным монархом. После воцарения на престол часто скандалил в присутствии дворцовых людей. Известные скандалы закатывались гласно по поводу нагульных детей жены Марии Фёдоровны, обвинял её в доступности, в супружеской неверности, утверждал, что семеро из десяти детей – не его! Павел I подозревал некоего Даниила Григорьевича Бабкина (1771-1858), который служил при дворе. Павел признал Николая, рождённого от двадцатитрёхлетнего здоровяка императорского гофкурьера Данилы Бабкина, но относился к нему весьма скептически, называя «сына» Николая I «гофкурьерским ублюдком». Такие жёсткие высказывания были не только в присутствии посторонних придворных, но и при взрослых сыновьях и их жёнах, Елизавете Алексеевне, супруге цесаревича Александра I, и Анне Фёдоровне, супруге великого князя Константина. Во время таких сцен Мария Федоровна молчала, продолжала быть невозмутимой, за что и получила при дворе прозвище «Чугунная императрица».

 

Однако в 1925 году историк Павел Щеголев опубликовал случайно сохранившуюся копию письма Павла I князю Фёдору Васильевичу Ростопчину. Император Павел I, вспоминая давние события, пишет, что давно уже порвал все отношения с императрицей и что признает своими только троих старших детей от неё (сыновей Александра, Константина и дочь Александру). Кто же является отцом? остальных детей — он понятия не имеет, хотя и подозревает в их отцовстве Даниила Григорьевича Бабкина. Вот это письмо Павла I к Ф.В. Растопчину от 15 апреля 1800 г.: «Дражайший Фёдор Васильевич… Вам, как одному из немногих, с горечью признаюсь, что холодное, официальное отношение ко мне цесаревича Александра меня угнетает. Не внушили ли ему пошлую басню о происхождении его отца мои многочисленные враги. Тем более это грустно, что Александр, Константин и Александра – мои кровные дети. Прочие же?.. Бог весть!.. Мудрено, покончив с женщиной все общее в жизни, иметь от нее детей. В горячности моей я начертал манифест: «О признании сына моего Николая незаконным“, но Безбородко умолил меня не оглашать его. Но все же Николая я мыслю отправить в Вюртемберг, к «дядям» с глаз моих: гоф-фурьерский ублюдок не должен быть в роли российского великого князя – завидная судьба!.. Дражайший граф, письмо это должно остаться между нами. Натура требует исповеди, и от этого становится легче жить и царствовать. Пребываю к Вам благосклонный Павел».

 

По всей видимости, Николай I прекрасно был осведомлен о дворцовых слухах, что его мать, Мария Фёдоровна, близко общалась с гоф-фурьером Даниилом Григорьевичем Бабкиным. И что именно от него она родила Николая и Михаила. Если же отвлечься от дворцовых легенд, и брать во внимание только внешнюю сравнительную характеристику, то можно обнаружить, что Николай I кардинально отличался, от первых детей Павла Петровича: Александра, Константина и Александры. Родился Николай Павлович с ростом 62 см, или аршин без двух вершков, в 1796-м году, весьма крепким малышом в последний год жизни своей царственной бабки Екатерины II и вызывал у неё восторг. Увидев внука, Екатерина так описала свои впечатления: «Длиной два фута (60 см), с руками не меньше, чем у меня, с громким низким голосом: я никогда не видела подобного рыцаря. Если он и дальше будет расти, его братья будут казаться карликами по сравнению с этим колоссом. Мне кажется, что у него судьба повелителя, хотя у него два старших брата».

 

Цесаревич Николай Павлович с рождения удивлял окружающих своим резким отличием от старших братьев — Александра и Константина. В Александре было много детского. Он писал однажды Лагарпу, что, дав свободу и конституцию земле своей, он отречется от трона и удалится в Америку. С возрастом различия между братьями становились заметнее. Николай I, судя по сохранившимся данным, был самым высоким императором в истории Российского государства, его рост достигал 2.05 см, даже выше Петра I, рост которого был 2.04 см. На которого ему так хотелось быть похожим.

 

 

«В нем много прапорщика и немного Петра Великого», — так написал об императоре, А.С. Пушкин в своём дневнике в 1834 году, ссылаясь, что кто-то так сказал. Один из самых талантливых пушкинистов ХХ века Юрий Михайлович Лотман, так разъяснил высказывание поэта: «Николай I получил весьма посредственное образование и обладал ограниченным кругозором фрунтового командира.  Идея  неограниченного деспотизма и божественного происхождения  власти  — жалкая и архаическая идеология крошечных  немецких  дворов — крепко держалась в голове его  матери   Марии   Фёдоровны, которая сумела внушить её младшим сыновьям —  Николаю  и Михаилу. Вот это древко со знаменем своей богоизбранности,  в котором выражалась «архаическая идеология крошечных немецких дворов», и держал император Николай Павлович. Потому он и «прапорщик».

 

Другая черта, тоже оставшаяся на всю жизнь; Николай Павлович «не сносил никакой шутки, казавшейся ему обидною, не хотел выносить ни малейшего неудовольствия… Он как бы постоянно считал себя и выше, и значительнее всех остальных». «Я ненавижу тех, кто мне сопротивляется, и презираю тех, кто мне служит – афоризм Николай I». А рост его отца Павла I был 166 см. В кого был таким высоким сын? По разным данным у старшего брата Александра I рост был, примерно 178 см. Кроме того, Николай обладал громким, мощным голосом, крепким телосложением, волевым, довольно решительным характером, но был не столь интеллектуально развитой натурой, как его старшие братья. При этом под стать Николаю был и его младший брат Михаил, чего нельзя было сказать о старших братьях. Если взглянуть на портрет Николая I, то можно увидеть, высокий рост — военная выправка, грудь дугой, мощный полный жизни взгляд, энергичный разворот головы, отличающейся от внешности Павла I.

 

Учился Николай неровно, его готовили для военного поприща, он больше предпочитал заниматься делами военными. Общественные науки казались ему скучными, поэтому он не проявлял большого интереса к ним. Наоборот, к точным и естественным наукам он испытывал тяготение, а военно-инженерным делом по-настоящему увлекался. Павел любил своих детей и знал, что и мать его любила своих внуков Александра и Константина, но также отчётливо понимал, что по отношению к нему, родному сыну материнский инстинкт, разрушенный разлукой, почти молчал в Екатерине. В 1852 г. в Гатчине открывали памятник Павлу I. Во время торжественной церемонии император Николай I расплакался: «покровы сняли, но верёвка осталась на шее статуи и державный сын, увидя это, заплакал. Всех поразила эта случайность». Когда отца задушили шарфом в своей постели, сыну было четыре года.