Четверг 28.03.2024

Актуальные новости


Новости

Татьяна Жарикова

17 Сен, 14:24

Анонсы

Кем был Дзержинский?

13. 11. 2013 4 973

Юноше, обдумывающему житье, решающему, делать жизнь с кого, скажу, не задумываясь — делай ее с товарища Дзержинского (Владимир Маяковский)

«Сегодня моя мысль бежит ко всем, кого я люблю и кому хотел бы дать счастье, которое питается уверенностью, что любовь победит и будет хозяином земли. И мне кажется сегодня, что мы живем в такое время, когда ненависть, доведенная до предела, обанкротится и утонет в собственной крови». Ф.Э. Дзержинский

Спроси у любого молодого человека: кем был Дзержинский? И каждый ответит: чекистом! То, что он возглавлял железную дорогу и промышленность нашей страны, что именно он заложил основы величайшей индустриализации СССР, мало кто знает. Сейчас реставрируется памятник Ф.Э. Дзержинскому, и идут споры: стоит ли возвращать памятник на прежнее место? Давайте посмотрим вместе, кто такой Феликс Дзержинский для нашей страны – чекист или великий хозяйственник.

 

Во главе путей сообщения

Народным комиссаром путей сообщения Ф.Э. Дзержинский был назначен (без освобождения от обязанностей руководителя ВЧК и НКВД) 14 апреля 1921 года.

Год двадцать первый… Кулацкие мятежи, голод. И все же это был первый год мира после Гражданской войны. Железная дорога за годы войны разрушена. Феликс Эдмундович не был железнодорожным специалистом. В первые месяцы работы во главе транспорта он обнаружил распространенность взяточничества. В обращении к железнодорожникам он писал:

«Взятка на железных дорогах стала явлением столь «нормальным», что у многих товарищей железнодорожников притупилась чувствительность.

На железных дорогах все возможно купить и продать за определенную мзду, которая умелыми подлыми руками развратителя пропорционально распределяется между стрелочником и высшими рангами. Спекулянты, массами за взятку заполняют протекционные вагоны, прорезают в них Россию вдоль и поперек и обволакивают молодую Советскую республику своей паучьей сетью. Все находится в прямой зависимости от взятки».

Тут же обнаружилось другое зло — массовое хищение железнодорожных грузов. На одной Казанской железной дороге за месяц было похищено более двадцати четырех тысяч пудов.

Из воспоминаний В.Д. Бонч-Бруевича: «Ф.Э. Дзержинский сейчас же привел в действие весь аппарат ВЧК и направил специальные комиссии на обследование железнодорожных узлов. Результаты первых обследований были ужасающие. Действительность превзошла все предположения, все самые фантастические представления. Белогвардейцы, диверсанты, бандиты и воры подвергали ограблению и станции, и пакгаузы, и груженые товарные вагоны. В Москве были обнаружены специальные тайные коммерческие конторы, которые принимали краденое имущество. Здесь же делались всевозможные оттиски подписей всех самых ответственных товарищей до подписей Ленина и Дзержинского…».

Председатель ВЧК яснее, чем нарком путей сообщения, понимал, что зло массовое нельзя одолеть одними репрессиями. Дзержинский искал экономическую почву взяток и хищений и экономические средства борьбы с ними: «Самой главной причиной плохой работы дорог я считаю отвратительную постановку дела со снабжением рабочих».

Каковы были результаты борьбы Дзержинского с разрухой и бесхозяйственностью на транспорте? В ноябре двадцать третьего года он сообщал, что перевозочные тарифы снижены, в общем, до уровня довоенных. А в декабре: железные дороги начинают работать без дефицита, то есть без убытков.

Всего за полтора года Ф.Э. Дзержинский восстановил работу железной дороги России, в корне изменил ситуацию. В декабре 1923 года он уже мог сказать открыто:

«Вспомним то время, когда была наша первая кампания борьбы со взяточничеством, и теперь разве можно сравнить то, что было полтора года назад, когда мы начали кампанию, с тем, что есть теперь на железных дорогах? Сравнить нельзя».

 

Во главе промышленности

2 февраля 1924 года Ф.Э. Дзержинский был назначен председателем ВСНХ СССР (без освобождения от обязанностей председателя ОГПУ), то есть он возглавил всю промышленность СССР.

Как он успевал справляться со всем, что взвалил на себя? Одновременно возглавлял он ВЧК и Главкомтруд; ВЧК и Наркомпуть; ОГПУ, ВСНХ и Главметалл. Ответ только один: не жалел себя. Годами недосыпал, работал ночами до кровохарканья.

Из воспоминаний заместителя председателя ОГПУ В.Р. Менжинского: «В чем же был секрет его неотразимого действия на людей? Не в литературном таланте, не в ораторских способностях, не в теоретическом творчестве. У Дзержинского был свой талант, который ставит его на свое, совершенно особенное место. Это — моральный талант, талант делового творчества, не останавливающегося ни перед какими препятствиями, не руководимого никакими побочными целями, кроме одной — торжества пролетарской революции. Его личность внушала непреодолимое доверие. Возьмите его выступления. Он говорил трудно, неправильным русским языком, с неверными ударениями, все это было неважно. Безразлично было построение речи, которую он всегда так долго готовил, уснащая ее фактами, материалами, цифрами, десятки раз проверенными и пересчитанными им лично. Важно было одно — говорил Дзержинский. И в самой трудной обстановке, по самому больному вопросу его встречала овация и провожала нескончаемая овация рабочих, услышавших слово своего Дзержинского, хотя бы по вопросу о том, что государство не в силах прибавить им заработной платы.

Он — хозяйственник, сторонник рационализации, проповедник трудовой дисциплины, мог доказывать на громадных рабочих собраниях необходимость сокращения рабочих на фабриках и сплошь и рядом легче, бесповоротно добиваться успеха, чем профессионалы. Дзержинский сказал, — значит так. Любовь и доверие рабочих к нему были беспредельны…».

Он всегда говорил рабочим правду, всегда требовал того же от своих подчиненных и умел защищать тех, кого преследовали за правду. Из статьи Дзержинского в «Правде» в сентябре 1924 года:

«В нашей низкой производительности труда и далеко не достаточной интенсивности, безусловно, немало виноваты те, кому вверено руководство и организация нашей промышленности на всех ее стадиях, начиная от мастера в цехе и кончая правлением треста и его председателем. Нередко, опасаясь мелких и более крупных личных неприятностей, забывают интересы дела, интересы класса и государства и смотрят сквозь пальцы на недочеты, которых нельзя исправить без предъявления к работающим жестких требований — выполнения долга… Хозяйственник должен иметь мужество, — на каком бы посту он ни был, — говорить громко правду, то, что есть…».

Из выступления на расширенном совещании Президиума ВСНХ в декабре 1924 года:

«Ясно, что наши, особенно заводские, инженеры и специалисты живут в довольно тяжелых условиях. Мы знаем, что очень многие из них уходят, и их очень трудно привлечь на завод». (Прямо, как сейчас! Но Дзержинский справился с этим всего за год, а мы бьемся двадцатый год!)

Промышленности требовались сотни миллионов рублей государственной дотации, и при этом денег на выплату зарплаты постоянно не хватало. Задолженность по зарплате стала кошмаром председателя ВСНХ в течение всего этого года. В металлургической промышленности она была особенно большой — из-за этого Главметалл превращался, как Дзержинский вспоминал позднее, в «сумасшедший дом, где изо дня в день идет разговор о том, как и где раздобыть деньги». Зарплата задерживалась месяцами, рабочие кредитовали государство на миллионы рублей.

«Я утверждаю, — писал Дзержинский, — что нет более дорогого кредита, чем кредит, взятый от рабочего, когда он недоедает, когда он попадает в плен кооперативам, которые навязывают ему ненужные вещи. При таких тяжелых условиях рабочий не может работать и хозяйственник не может требовать от него производительности труда».

Деятельность Ф.Э. Дзержинского дала плоды довольно скоро: производительность труда стала расти быстрее, чем зарплата. И уже в январе 1925 года (года не прошло, как он возглавил промышленность) Дзержинский праздновал победу: ликвидирована задолженность по зарплате рабочим. В циркуляре Главметалла, изданном по этому поводу, Дзержинский предупреждал, что впредь образование задолженности по зарплате будет рассматривать как неумение хозяйствовать. Избежать этого можно было только, еще и еще удешевляя производство, поднимая производительность.

Дзержинский подготовил первый в истории СССР годовой план промышленности, по которому ее рост в 1925 году в сравнении с прошлым годом должен был увеличиться на 150%. Но для этого нужен был кредит в сто миллионов рублей. Этот кредит должен был выделить Совет Труда и Обороны. Возглавлял его Л.Б. Каменев, и он отказал Дзержинскому, сократил годовой план.

Металлопромышленность не получила запрошенных кредитов. Преодолеть это можно было только одним способом — обойтись меньшими средствами. Тогда не упот­ребляли современного понятия «интенсификация» по отношению к экономике в целом. Но, сделано было именно то, что мы сегодня обозначаем этим словом. Развивать хозяйство интенсивным путем — значит получать больше продукции без увеличения используемых ресурсов.

Задачу эту предстояло решать после того, как первые усилия Дзержинского в промышленности дали свой результат: был наведен элементарный порядок, сокращены разбухшие штаты, уменьшены прогоны, простои, повышена интенсивность труда. Верхний, самый доступный пласт резервов был снят. Теперь следовало копать глубже.

Промышленности катастрофически не хватало оборотных средств — это было главной бедой. На пополнение оборотных средств Главметалл просил дотации и кредиты — и не получил. Но ведь есть и другой путь быстрее оборачивать имеющиеся средства. Стоило уделить этому внимание, — открылись поразительные вещи. Например, средняя скорость продвижения грузов между Москвой и Ленинградом до войны была сто тридцать восемь верст в сутки, а теперь всего шестьдесят две версты, хотя поезда ходят с прежней скоростью. Поезда идут быстро, но потом грузы стоят подолгу на станциях без движения. Хозяйственники не понимали, что значит увеличить скорость оборота хоть на один день.

Не из государственного бюджета, не из кредитов банка — из своих запасов металлопромышленность выжала сорок четыре миллиона рублей дополнительных оборотных средств. И уже не как проситель, а как хозяин своих денег, Главметалл вновь потребовал увеличить годовой план. В конце января Пленум ЦК партии признал необходимым предоставить ВСНХ право разрешить расширение производства на пятнадцать процентов сверх программы, утвержденной СТО в ноябре. Это означало практически возвращение, с небольшим превышением, к первоначальному проекту Главметалла.

Можно было успокоиться? Пожалуй, тогда, в ноябре, этого было бы достаточно для успокоения. Но в январе Дзержинский уже досконально знал и рынок металлопромышленности, и ее возможности. Теперь он не был согласен на те триста миллионов, за которые воевал два месяца назад, — теперь он хотел большего.

Первый вариант плана, предложенный Дзержинским в сентябре, составлял около 300 миллионов рублей выпущенной продукции. В ноябре СТО урезал его до 270 миллионов. В апреле на партконференции Дзержинский говорил уже о 350 миллионах. В мае Главметалл утвердил третий расширенный вариант — 358 миллионов. Между прочим, это означало увеличение численности занятых рабочих на тридцать четыре тысячи человек. А когда хозяйственный год закончился, оказалось, что фактически выпущено продукции на 383,7 миллиона рублей. За один год объем производства в металлопромышленности был удвоен. Восстановление довоенного уровня производства, которое еще год-два назад кое-кто из специалистов назначал не то на тридцать пятый, не то на сорок первый год, которое еще несколько месяцев назад рисовалось где-то в двадцать девятом, — это восстановление теперь стало вполне реальным в следующем, 1926 хозяйственном году.

 

Во главе индустриализации

XIV Съезд партии принял решение об индустриализации страны, которое, как известно, было осуществлено и вывело СССР на второе место в мире. Руководство индустриализацией было доверено Ф.Э. Дзержинскому.

Решение съезда подвело итог огромной подготовительной работы, которую провел Дзержинский, и открывало новый этап в жизни промышленности, а с нею — всей страны. Теперь не нужно было наскребать несколько десятков миллионов, чтобы пополнить оборотные средства промышленности. Теперь надо было добыть — для начала, на ближайший год — миллиард. Кончалось время восстановления промышленности, время пуска стоявших заводов. Начиналось время нового строительства. На текущую работу промышленности деньги от государства больше не требовались — она сама давала прибыль. Однако на новое строительство требовалось гораздо больше.

Как мы видим, Дзержинский всего за полтора года восстановил работу разрушенной железной дороги, за год вытащил промышленность из разрухи, и теперь ему предстояло организовать индустриализацию страны.

Каменев и Зиновьев, возглавив «новую оппозицию», потребовали отнять необходимый промышленности миллиард рублей у крестьян. Они выдвинули лозунг: «Раздеть мужика!». Каменев в то время был наркомом торговли СССР. Ф.Э. Дзержинский резко выступил против этого лозунга.

Из речи Дзержинского на Пленуме ЦК партии в апреле 1926 года:

«Вся беда кроется в раздутых штатах, в нашем бюрократизме. Эти недостатки мы должны стремиться преодолеть. Вот именно здесь, Каменев, кроются те миллионы, которые вы напрасно ищете и хотите брать у мужика. Вы говорите, смотрите, мужик денежки имеет и хоть бы что ему, не желает он бросать хлеб на рынок. А я спрошу вас, когда вы товаров не даете, как же вы хотите, чтобы мужик давал вам хлеб? Но так как мы живем в государстве союза рабочих и крестьян, причем он, этот союз, не есть голая формула, а живет в голове, в уме, в понимании каждого рабочего, который чувствует этот союз… то мы следовать вашим советам не можем. Почему крестьянин не дает хлеба? Да потому, что мы не даем ему товаров. Тут сидят товарищи из Госплана, и пусть они подтвердят это. Мужик продает свой товар, например, за рубль, а за то, за что он должен платить рубль, он платит на самом деле 3 руб. Между нами и мужиком стоит не кулак, и не столько кулак, сколько наш торговый аппарат, сколько бюрократы, которые сидят в наших торговых органах, кооперации и т.д.».

Вся эта речь на Пленуме — пламенная речь против оппозиционеров — посвящена была разоблачению выдумок Л.Б. Каменева и Л.Д. Троцкого, пугавших крестьянским накоплением и стремившихся, как выразился Дзержинский, к замене лозунга «лицом к деревне» лозунгом «кулаком к деревне».

Овладеть рынком — для Дзержинского значило завалить рынок своим, государственной промышленностью произведенным товаром настолько, чтобы диктовать цену. А по Каменеву овладеть рынком — значило дать ему команду. Если бы эти команды исполнялись!

20 июля снова был Пленум, и снова ждали жаркие схватки с оппозицией. Дзержинский незадолго до того перенес приступ грудной жабы. Врачи считали, что выступать на Пленуме ему нельзя. А он считал, что нельзя не выступать. Теперь перед партией была не оппозиция, а оппозиционный блок. Троцкий, раньше враждовавший с Каменевым и Зиновьевым и на съезде молчавший, теперь переметнулся к ним. Особенно тяжко лично для Дзержинского было то, что к оппозиции примкнул его первый заместитель по ВСНХ, Пятаков. Пожалуй, именно это более всего вывело из равновесия Феликса Эдмундовича.

Сначала он старался говорить, как обычно. Доказывал свою правоту цифрами, фактами:

«Что касается оптовой торговли, то ВСНХ при помощи своих синдикатов из оптовой торговли частника так выжил, что он там играет незначительную роль. А где частник силен? В хлебозаготовках, в заготовках кожи, т.е. в той области, которая находится в ведении Каменева. А он приходит сюда и плачет, что все у нас скверно: мужик богатеет, благосостояние у него увеличивается. А Пятаков говорит, что деревня богатеет. Вот несчастье! Наши государственные деятели, представители промышленности и торговли проливают слезы о благосостоянии мужика. А какое благосостояние: 400 млн. мужики накопили, по 4 рубля на брата.

Ответом зала были смех и голоса:

— Еще меньше.

Надо страну индустриализовать, а этого не будет, если не будем получать все в большей и большей степени продуктов сельского хозяйства. Почему? Потому что нам нужно из деревни сырье, нам нужен хлеб, нам нужна кожа, нам нужна картошка, шерсть, нам нужно деревенское сырье. Нельзя индустриализоваться, если говорить со страхом о благосостоянии деревни».

После его выступления на Пленуме был объявлен обеденный перерыв, Ф.Э. Дзержинский пришел домой, хотел прилечь на кровать, но упал рядом без сознания. Почти моментально пришел кремлевский врач Л.А. Вульман, сделал Феликсу инъекцию камфары, но было уже слишком поздно. Дзержинский был мертв. Это произошло 20 июля 1926 года. Ему не исполнилось 49 лет.

Из воспоминаний Богумира Шмераля, члена Исполкома Коминтерна: «Я сидел как раз против него, когда он говорил с трибуны. Он говорил с большой энергией, абсолютно деловито, но со страстной горячностью. Последнюю фразу он произнес твердо и почти с торжественной серьезностью. Свою последнюю большую речь он произнес, несмотря на тяжелые физические страдания. Он всю свою жизнь считал слабость позором и перед самой смертью не хотел, пока он не закончит своей последней речи, показать, что он физически страдает, не хотел казаться слабым».

Когда Владимир Маяковский писал свои знаменитые строки, он знал Феликса Эдмундовича не только как чекиста, но и как величайшего успешного хозяйственника. Сравните сами: мы сейчас больше двадцати лет не можем восстановить разрушенную в 1990–1992 годах нашу промышленность, а Дзержинский восстановил практически уничтоженную в Гражданскую войну промышленность России всего за год и приступил к индустриализации страны. Все основы, направления индустриализации заложены именно им.

Как вы думаете, достоин ли такой человек памятника?

Татьяна Жарикова

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Система Orphus

Важное

Рекомендованное редакцией