Романтики играют на гобое

Бывают в жизни необыкновенные, неожиданные встречи, которые убеждают: мир тесен!

В конце ноября в Курганской областной филармонии с успехом прошёл концерт «Музыкальное путешествие по Европе» с участием молодых артистов, лауреатов международных конкурсов Алексея Балашова (гобой, Москва), Ксении Лубянцевой (фортепиано, Петрозаводск) и контртенора Аяна Сейткожина (Курган). Разговорившись после выступления с Алексеем, с удивлением узнаю о его зауральских корнях. Оказывается, отец этого талантливейшего гобоиста, сыгравшего почти все основные произведения, написанные для гобоя от музыки барокко до современных авторов, – не кто иной, как международный гроссмейстер Юрий Сергеевич Балашов! Тот самый, который стал самым молодым мастером спорта СССР, тренером чемпионов мира Анатолия Карпова и Бориса Спасского — в общем, живая легенда, имя которого свято для его земляков и всего шахматного мира. А Лёша, коренной москвич, в юношеские годы, оказывается, часто бывал в Кургане у бабушки.

 

В перерыве между концертами своего гастрольного тура по стране Алексей неделю гостит у родни в Кургане. На следующий день после интервью он неожиданно говорит:

 

— Тебе привет от Валерия Ивановича Паниковского!

 

Вот это да! Оказывается, старший Балашов очень дружен с нашим зауральским журналистом, пишущим на шахматные темы! Он даже выпустил увлекательную книгу «Вся семья гроссмейстера Балашова». С Валерием Ивановичем, этим замечательным, душевным и очень справедливым человеком, мы вместе работали в областной газете. А Алексей — молодец: уже успел выступить на открытии шахматного турнира в клубе «Ладья», где его Паниковский и перехватил. Как всё-таки тесен мир!

 

— У нас огромная семья: у родителей — пятеро детей, я средний, — рассказывает Алексей. — Папа и мама – шахматисты, они познакомились на сборах. Отец ещё в молодости перебрался в Москву. Мама, Елена Юрьевна, — шахматный мастер, она написала множество книжек для детей по шахматам. А мы с младшим братом стали музыкантами.

 

 

— Как ты обратился к такому сложному инструменту, который вместе с валторной попал в Книгу рекордов?

— Это случайно получилось. Мы с сестрой учились в музыкальной школе, играли на фортепиано, и у нас сначала всё очень удачно пошло. Я, правда, был поздним учеником – поступил учиться в 10 лет. Мы прозанимались год у хорошего педагога, она смогла нас заинтересовать, но потом уехала преподавать в Америку. Нас передали другой учительнице, которая отбивала всяческое желание заниматься музыкой. Мама ходила на все наши детские концерты. И как-то раз после одного из них педагог сказала ей, что из нас ничего путного не выйдет. Маму это задело. Её знакомая рассказала о духовой школе: «Пусть твой сын на трубу пойдёт, он всегда сможет сесть в военный духовой оркестр, с армией проблем не будет». Отправили меня к трубачу, посмотрел он на мои неровные зубы и сказал, что для трубы я не гожусь.

 

— Это так важно? Трубача выбирают, как коня в старину, по зубам?

— Ну да (смеётся – прим. авт.)! У папы был знакомый гобоист, бывший солист Большого театра, который посоветовал отдать меня на гобой. Ну, значит, гобой! Наставник в духовой школе сразу же поставил условие: или шахматы, или музыка. Это был старенький, но очень хороший педагог — Аркадий Николаевич Тупиков, я был его последним учеником. После духовой школы поступил в музыкальное училище при Московской консерватории, а потом и в консерваторию. Учился у Алексея Юрьевича Уткина, которого, без преувеличения, называют «золотым гобоем России». А моя сестра стала художницей.

 

— Не жалеешь о своём выборе?

— Музыка меня захватила! Выбор профессии произошёл как-то естественно. Педагог сказал: «Ты будешь гобоистом». И всё.

 

— Бывают случаи, когда талантливые выпускники не могут найти себя, разочаровываются, бросают музыку. У тебя такое было?

— Первое время после консерватории не всё гладко складывалось в карьере: работа не приносила особых денег, приходилось бегать по халтурам. Думал о том, чтобы заниматься не только музыкой. Многие музыканты через этот выбор проходят. Родители меня поддержали, я им очень благодарен.

 

— Музыканту сложно найти свою нишу, Алексей?

— В Москве вообще очень сложно. После консерватории у меня не было работы в симфоническом оркестре, хотя я со студенческой скамьи об этом мечтал. И только спустя год мне удалось пройти прослушивание в Большой симфонический оркестр имени П. И. Чайковского. Сначала я был приглашённым артистом, а ещё через год меня взяли в Академический симфонический оркестр Московской филармонии. Там я проработал три года и понял, что хочу делать сольную карьеру.

 

— Ты не из музыкальной семьи, всего добиваешься сам. Приходилось ли сталкиваться с несправедливостью?

— Конечно, приходилось. Начинаешь анализировать, что происходит, почему так. Человек должен бороться со своими невзгодами и идти дальше, развиваться. Всего можно добиться при желании. А любые несправедливости должны лишь закалять характер.

 

— Мне посчастливилось побывать 8 ноября в Москве на фестивале Дениса Мацуева «Крещендо». Тогда ведущая, представляя крещендовца гобоиста Алексея Огринчука, сказала, что в России гобоисту сложно сделать профессиональную сольную карьеру. Это так? Почему?

— А мне повезло брать у него уроки! В России вообще практически нет солирующих духовиков: гобоистов, кларнетистов… Считается, что духовой инструмент – оркестровый. Алексей Огринчук живёт в Европе, где работает в очень престижном Королевском оркестре Концертгебау под управлением Мариса Янсонса – оркестре номер один в мире.

 

 

— К своим годам ты уже успел покорить все престижные музыкальные площадки Москвы. Как родилась идея гастрольного тура?

— В прошлом году у меня была поездка в Германию: я выступал под Мюнхеном с органистом. Также в прошлом сезоне у меня состоялись выступления в Харькове и Ульяновске с оркестром. А в этом году удалось сделать гастроли в 30 городах России. График составлен до апреля 2015 года. Сделал портфолио, разослал вместе с аудио- и видеозаписями по филармониям. Кто-то ответил, но большей частью я начал обзванивать их и предлагать программы.

 

— Кто помогает тебе в поездках, ведёт переписку?

— Никто, я всё делаю сам.

 

— Но ведь это так сложно! У тебя есть интересный живой сайт, страницы в соцсетях. Неужели ты и информационную работу делаешь сам?

— Да, хотя это и отнимает немало времени.

 

— Ты теперь много гастролируешь по стране. Как тебя встречают в регионах?

— В ноябре я был в Калининграде, там публика европейская. Они очень внимательно слушают, но при этом достаточно прохладны, не как в центральной России, на юге или в Сибири, где люди эмоциональны. В регионах уже начинают появляться знакомые. И вот что интересно: каждый регион обособлен, положение культуры разное. Где лучше развита промышленность, где больше денег, там лучше обстоят дела и в сфере культуры: Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Омск, Тюмень, Екатеринбург, – там прекрасные филармонии, оперные театры, большие возможности. Например, в Перми пригласили главным дирижёром оперного театра Теодора Курентзиса, оркестрантам платят хорошие деньги. Действительно потрясающие музыканты там работают, звёздный состав!

 

— А в Москве вы, деятели искусства, чувствуете поддержку и заботу властей? Вот Год культуры подходит к концу и что?

— Москва – столица, и здесь интересные события происходят и будут происходить. Всё на высоком уровне и по зарплате, и по качеству звучания оркестров. Правда, хотелось бы, чтобы классическая музыка звучала как можно чаще с экранов телевизоров, чтобы были трансляции, чтобы люди к этому привыкали, ведь идёт засилье поп-культуры. И это не только в Москве — повсеместно. Хочется, чтобы лучше наполнялись концертные залы. Всегда хорошо наполняются залы Московской филармонии, консерватории, Дома музыки, залы соборов, где звучит орган. С камерными залами дела обстоят неважно. Я часто делаю концерты на небольших площадках, приходится самому заниматься рекламой, продавать билеты через распространителей. На это уходит много сил, времени и нервов. Хотелось бы, чтобы правительство больше поддерживало нас, музыкантов.

 

— Как ты считаешь, музыканты должны спуститься на несколько ступенек к публике или нужно подтягивать её до своего уровня? Надо ли вам меняться в контексте ценностей сегодняшнего дня?

— Наверное, можно в какой-то степени уступать… Я делал программы с лёгкой музыкой, иногда вкраплял эстраду. Здесь больше зависит от того, где ты выступаешь. Есть такие площадки, где это приемлемо, а в консерватории, музее программа классическая. То же касается и филармонии. Я, например, хотел сделать академическую программу в Орловской филармонии, но там попросили разбавить чем-то более доступным. Везде по-разному.

 

 

— Какой творческий проект тебе хотелось бы реализовать?

— Интересно было бы сделать литературно-музыкальный проект и выступить с ним в театральном зале Дома музыки. Мы реализовали разные творческие проекты с актёром Петром Татарицким и контртенором Олегом Безинских. С Петром была программа «Лики Шекспира», концерт проходил в соборе Петра и Павла в Москве, на органе играла профессор консерватории Евгения Кривицкая.

 

— Где, помимо концертов, слушатели могут услышать музыку в твоём исполнении?

— В 2012 году мы с пианисткой Людмилой Духан выпустили в московской фирме “Art Classics” диск с музыкой для гобоя и фортепиано итальянского композитора XIX века Антонио Паскулли. В 2015 году выйдет мой новый диск с русской музыкой для гобоя «Русская фантазия», в котором планируется много разных составов: есть произведения для гобоя с органом композитора Ираиды Юсуповой,  есть произведения для гобоя с фортепиано, есть произведение «Двое» для гобоя и меццо-сопрано без аккомпанемента современного композитора Александра Чайковского. Я знаком с прекрасным звукорежиссёром Ильёй Карповым, мы начали с ним сотрудничать в 2011 году в Москве. Лучшего звукорежиссёра я не встречал! Он очень серьёзно относится к своей работе и ничего не прощает. Если во время записи появляются какой-то призвук, неудачный переход, фальшивая нота, неровный пассаж, всё перезаписывается до тех пор, пока мы не добьёмся высокого качества.

 

— Что сейчас происходит в профессиональном музыкальном образовании гобоистов?

— Многие музыканты хотят переехать из провинции в Москву, Петербург. Там для них всегда будет работа, если они профессионалы. Но меня, конечно же, огорчает, что наш инструмент очень сложно развивается в регионах. В Кургане, Нижнем Тагиле, насколько я знаю, нет ни одного высококлассного гобоиста. Я недавно был в Нижнем Новгороде, там в консерватории учатся всего шесть гобоистов — в среднем, по одному на курс. Это редкий инструмент в небольших городах, в основном, все специалисты переехали в Москву и Петербург. В столице уже наберётся под тысячу гобоистов!

 

— Кто она, твоя муза?

— Меня вдохновляют музыка и моя невеста, она тоже гобоистка, заканчивает консерваторию в Нижнем Новгороде.

 

— А настоящие друзья у тебя есть?

— Конечно! В основном, они все музыканты. Горжусь дружбой с виолончелистом Сашей Рамм и его с женой Аней Одинцовой, с которыми я познакомился на конкурсе в Швеции. Мой близкий друг — дирижёр Игорь Мокеров, сейчас дирижирует народным оркестром «Москва». С Игорем и его женой Катей у нас давняя дружба, я крёстный отец их ребёнка.

 

— Как ты отдыхаешь?

— Иногда люблю поиграть в шахматы — с мамой, с отцом и не пытаюсь, он же гроссмейстер! Нравится готовить мясо и рыбу. Люблю читать русскую и зарубежную классику. Правда, работа занимает много времени, в последний раз удалось почитать в своё удовольствие только в отпуске летом.

 

— Что ты ценишь в людях?

— Доброту и честность.

 

— О чём мечтаешь?

— Чтобы была счастливая семья и чтобы всё удавалось в работе. Надо стараться, чтобы не было перекосов в сторону концертов. Я уже был женат, у многих семей жизнь не складывается именно из-за разъездов.

 

— Алексей, каким ты представляешь себя через 10 лет?

— Я, наверное, буду продолжать выступать. Меня тянет на организацию каких-то фестивалей в будущем. Очень мало проводится фестивалей для духовых инструментов. Мне бы хотелось популяризировать гобой и другие музыкальные инструменты.

 

— Пусть всё задуманное исполнится!

 

 

Досье

Алексей Балашов, 31 год, гобоист. Выпускник Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского (класс гобоя профессора А. Ю. Уткина). Учился у таких выдающихся гобоистов современности, как Франсуа Лелё (Мюнхенская Высшая школа музыки), Кристиан Шмитт (Штуттгартская Высшая школа музыки), Алексей Огринчук (Женевская консерватория). В 2009 году был приглашённым артистом Большого симфонического оркестра имени П. И. Чайковского под управлением народного артиста России В. И. Федосеева, с 2010 по 2013 годы работал артистом Академического симфонического оркестра Московской филармонии под управлением народного артиста СССР, профессора А. Ю. Симонова. В 2013 году являлся художественным руководителем оркестра Царской Башни, сейчас руководит ансамблем солистов “Art Style”. Выступал с сольными программами на радиостанциях «Орфей» и «Еврорадио», на самых престижных площадках России и Европы. Лауреат международных музыкальных конкурсов. Алексей – популяризатор своего инструмента. На концертах он с удовольствием рассказывает об истории и особенностях гобоя.

 

В тему

Гобой (фр. “hautbois” — буквально «высокое дерево») — деревянный духовой музыкальный инструмент, который из-за сложности строения своей системы клапанов попал в Книгу рекордов Гиннеса. Благодаря выразительному тембру, гобой нередко используется в исполнении музыки к кинофильмам. Интересно, что Эннио Морриконе поручил гобою главную тему в музыке к кинокартине «Миссия», а Джон Уильямс – к фильму «Звёздные войны. Эпизод II. Атака клонов».

 

Сайт Алексея Балашова — www.balashov-oboe.ru

 

Ксения Фёдорова, фото из архива героя публикации