О писателях и родине, или «Где родился, там и пригодился»

Молодые авторы, надолго покидающие родной Омск, редко возвращаются. А те, кто не возвращается, вспоминают о нём всё меньше. Так «скудеют» литературные объединения и союзы писателей. Одни талантливые авторы уезжают учиться в Москву или Санкт-Петербург, а другие – работать на север или за границу, с надеждой закрепиться на лучшем месте и получить большие возможности для творчества? Но так ли выходит на самом деле? Приносит ли пользу переезд молодым авторам? 

Я не считаю себя хранителем литературной памяти родного города, но провёл собственное расследование. Многие омские авторы, уезжая в Москву, теряются в бурном литературном водовороте.

Валерий Мурзаков, бывший председатель СПР (Омского отделения), прекрасный очеркист, публиковавшийся в региональных изданиях, пишет в Москве разве что письма Льву Трутневу, Татьяне Четвериковой и Юрию Перминову. В одном из писем многолетней давности он с отчаянностью говорит, что не может полноценно работать в столице. Рад он за московских писателей и поэтов, блистающих на «литературном небосклоне», но и печален за себя. Словно та часть его, крепкая и творческая, остаётся на сибирской родине. Продолжает Валерий Николаевич работать в очерках, но выходят они не как прежде, яркими и выпуклыми, а натянутыми и сухими. Затем он отказывается писать вовсе. Убирает перо на много лет.

Недавно приезжал Валерий Николаевич в Омск на мероприятие памяти поэта Павла Васильева.

– Да, коллеги, думал, что в столице обрету себя, – признаётся он старым друзьям: Николаю Трегубову и Льву Трутневу.  Вытаскивает из чемодана книгу очерков, изданную ещё в Омске в девяностые годы. Вертит, глядя на неё пристально. – Пишите и не думайте о далях! – повернувшись, грозит он своим мясистым указательным пальцем теперь уже нам, молодым.  

– Кстати, верно, – соглашается Лев Емельянович Трутнев. – В отъезде лишь делаю заметки. Там записал мысль, здесь приметил, но никогда надолго не садилься за литературный труд. Иду по жаркой улице в Дели, достал блокнот, сделал заметки и пошёл дальше. В Китай приезжал на выставку книг и журналов, долго путешествовал в Поднебесной, но не работалось, только делал заметки. Ни в гостинице Пекина, ни у приятелей дома в Харбине не пишется. Мысли как будто далеко за океаном. Пробовал настроиться. Сел за стол, – вдруг Лев Емельянович оживляется, вытягивает руки, изображая себя в Китае за письменным столом. – Шир-шир, а ручка не пишет. Открываю ноутбук, включаю – молчок. Батарея разряжена! Плохие знаки. Нет, писать буду дома, в Омске!

– Вы что не знаете, что сила писателя в корнях? – назидательно произносит Николай Трегубов. – Сиди да не вылазь! – Один глаз он щурит, во втором видны хитрые огоньки. Не понимаешь: шутит он или мудростью делится.

Молчит Александр Плетнёв, неподвижны черты его лица, синевато-алые губы сложены выжидающе. Писать он перестал лет двадцать назад, а то и больше. Как переехал из Артема, так с прозы перешёл на стихи. Остаются позади давние литературные открытия писателя – публикации в центральных журналах – «Октябрь», «Дальний Восток», издания книг в Москве.

Долгое время Александр Никитич писал лишь вступительные статьи в книги омским поэтам и писателям. Но и они представляют для коллег несомненную ценность – мнение такого маститого, как Плетнёв, литератора важно каждому, будь ты начинающий, или опытный.

Альбина Солянник, член СПР, наконец-то получая вступительную статью Плетнёва, расцеловывает его щёки прямо в зале музея Ф.М. Достоевского на презентации книг молодых авторов и журнала «Вольный Лист». Тогда, помню, Юрий Виськин (по тому времени – зам. главного редактора газеты «Омское время») наблюдая данную сцену, пошутил:

– Что его целовать? Писать-то перестал давно!

– Главное в своей жизни он написал и достаточно! – отвечает Николай Березовский.

И верно. Чего только стоят два произведения: «Шахта», опубликованная в журнале «Октябрь и повесть «Дивное дело».

Молодым авторам важна помощь и поддержка такого литературного столпа, как Плетнёв.

– Смотрите, смотрите! – ребята хвалятся заветной статьёй друг перед другом. – А у вас есть «вступиловка» Плетнёва?

– Кому вы ещё писали вступительные? – интересуется у Александра Никитича Игорь Федоровский. Писатель, поэт, корреспондент газеты «Омское время» – парень любопытный.

– Володи Личутину, – щурясь, вспоминает Плетнёв. – Договаривались с Витей Астафьевым, но не успел… царствие небесное ему, – крестится он, кивая.

– А нашим большим авторам кому-то писали? Например, Лейферу? – вступает в разговор Евгений Петрушенко. Поэт, главный редактор литературной газеты «Погреб».

– Сам себе напишет, – улыбаясь, отвечает Плетнёв. – Я только пишу для писателей и тех, кому нужна поддержка. 

Перепечатываются теперь рассказы и стихи Александра Никитича в альманахе «Складчина» и в журнале «Вольный Лист», затем в «Преодоление» Николая Трегубова.

Писателя Плетнёва словно перемыкает, не может он более писать, нарушена какая-то связь между прежним Плетнёвым арсеньевским и новым Плетнёвым – теперь уже омичом. Последнюю вещь (статью) он пишет для газеты «Омское время» по просьбе Юрия Перминова.  Интересна и поучительная статья о пути в литературу. Сегодня можно встретить Александра Никитича у его друзей: Николаев – Березовского и Трегубова, Александров – Лейфера и Дегтярёва. Даже на презентации журналов, где перепечатываются его произведения – крайне редко ходит Александр Никитич.

– Становится страшно, вдруг не смогу написать по-прежнему! – как-то признаётся он в гостях у Станислава Михайлова (заведующего отделением поэзии в журнале «Сибирские огни»). – Халтурить не привык, а «поделки» – не моё!

Неохотно рассказывает Александр Никитич, почему перестаёт жить литературой. Почему не творит, как прежде.

Недавно Владимир Костылев (главный редактор журнала «Литературный Меридиан») в письме просит Николая Березовского, чтобы он прислал новые произведения Александра Плетнёва. Березовский и Плетнёв – старые друзья. Николай Васильевич хранит все произведения Александра Никитича на жёстком диске. Но отвечает:

– Нет у него нового, а старое – много раз перепечатывалось.

– Тогда старое пришлите, всё равно, – снова просит Владимир Александрович. – Спросите…

– Ему без разницы, пришлю.

Вижусь я с Александром Эрахмиэловичом Лейфером, председателем СРП (омское отделение). Как всегда принёс ему свои рукописи. Он выправляет «кривые» предложения и убирает иные недочёты усердно и напряжённо. Даже исходит от него некая сердитая энергия и мне не по себе.

– Кого приняли в союз прошлый раз? – робко спрашиваю я.

Черкая по моим рассказам синий ручкой, он отвечает:

– Елену Чач, прекрасную молодую поэтессу, дважды лауреата литературной премии им. Ф.М.Достоевского, она уехала в Питер, – качает головой Александр Лейфер. – Что толку? Разок напечатали стихи в «Литературной газете». Нет смены нам, понимаешь? – Отрываясь от рукописи, он смотрит с укором. – Остаются одни старики, исписавшиеся или  обленившиеся. 

Да, сегодня у председателя СРП плохое настроение подстать погоде (прошёл тогда дождь, и стояла слякоть).

– Как же молодёжь, Александр Эрахмиэлович? – спрашиваю я насторожено. – Игорь Федоровский, Игорь Хохлов, Андрей Козырев и Четвергова Ира? Многие другие из литературных объединений Вероники Шелленберг, Николая Трегубова, Татьяны Четвериковой и Виктора Богданова?

– Молодёжь торопится, а в литературе торопиться нельзя. Каждое слово должно быть выверено и стоять на своём месте.

Замечая иногда то, с какой надеждой он выступает перед молодыми литераторами-семинаристами, можно сказать, что Александр Лейфер надеется на молодое поколение.

– Не пишется в разъезде, – кивая, иронично улыбается он, словно отвечая на вопрос в моих мыслях. – Иной раз мы с Вероникой Шелленберг организуем себе поездку в Красноярск к Михаилу Стрельцову и Марине Саввиных или в Кемерово, к ребятам из «Голосов Сибири», забежим на чай к Наташе и Александру Ибрагимовым в редакцию журнала «После 12». Мыслей много, просятся они на бумагу, кажется, прямо там и напишу очерк. Сажусь за стол, не выходит. Сержусь, конечно, но напрасно.

Приходит Алексей Декельбаум. Он так же помогает молодым авторам правильно работать в прозе.

– Да, – соглашается он. – Уехала в Москву Алиса Поникаровская и когда у неё была последняя публикация? В «Зинзивере», когда работала ещё в Омске. Что тут говорить? Пока я совершал кругосветное путешествие по миру, вынашивал сюжет и форму. Заметки даже не делал. Не знаю, как там за бугром писалось Ивану Шмелёву, Сергею Давлатову и Владимиру Набокову. Наверное, запад их принял.

Отчего же многим не пишется вдали от родины? – продолжаю я искать ответ.

Дмитрий Дзюмин, молодой талантливый поэт, работает, как он говорит в гиперсинтетичной* поэзии, переезжает в Санкт-Петербург по личным мотивам. Сегодня он – главный редактор Интернет-журнала «Альтернация» на проекте «Мегалит». Дмитрий присылает мне по электронной почте целое сочинение о том, почему покинул родной город. Говорит, что когда-нибудь оно станет статьёй в большой газете или на том же ресурсе «Мегалита».

Последнее время ему некогда работать над собственной «Альтернацией». С середины прошлого года в его журнале нет обновления.

– Переезды из квартиры в квартиру, трудная работа, отсутствие вдохновения – всё это влияет на творческую жизнь, не понятно разве? – пишет Дима в «Контакте». – К тому же…

Оказывается Дима крайне редко пишет новые стихи. В предыдущих номерах «Альтернации» выкладывает свои старые произведения, написанные в Омске. Поэт надеется на музу, а она – дама капризная и приходит не по расписанию.

– Почему бы не вернуться обратно? – спрашиваю я.

– Чтобы я снова терпел эти ограничения? У меня особое стихосложение, которое не принимала самая свободолюбивая Вероника Шелленберг с  её гиперфилософией. В Омске мне было душно и неприятно.

Оказывается, покинув Омск, он помнит отношение к нему здешних поэтов. Как проходит семинар молодых литераторов в музее им. Врубеля или Достоевского, то слышит рекомендации не писать стихи, а почитать классиков. Его никогда не отгоняют от себя, как Дмитрия Соснова, но и не печатают в местных литературных изданиях. Единственный человек, который поддерживал будущего издателя Интернет-журнала – Иван Сергеевич Таран – главный редактор неконсервативного журнала «Вольный лист». Он узнал о необычном поэте через Николая Березовского и пригласил публиковаться. Так Дзюмин стал постоянным автором «ВЛ». Не пишется молодому поэту в колыбели русской литературы – Питере? А может это не его колыбель?

«Где родился, там и пригодился». Народные пословицы и поговорки имеют тысячелетнюю историю. Убедиться в её правоте пришлось и на собственной шкуре.

Несколько лет первых литературных проб прерывает длительная поездка в  США по программе студенческого обмена. Там, в жарком и переполненном латиноамериканцами Нью-Йорке, в белом Вашингтоне и затем в пёстрой Северной Виржинии впечатлений у меня – великое множество. Люди, события, знакомства, личные открытия… В купленной за несколько долларов тетради совсем не пишется ручкой. Хорошо. Пойдём другим путём. На первые заработанные деньги приобретаю дешёвый по американским меркам, но по омским – крутой ноутбук. Готов писать… И не пишу… Не могу, хоть тресни – мысли мои где-то далеко. Достаю толстые яркие литературные журналы русских эмигрантов – «Вестник», «Чайка» и «Флорида». Читаю, узнаю  жизнь вокруг себя, хочу зафиксировать мысли на мониторе и… не могу. Ловлю себя на том, что – просто нет желания работать.

 Только по приезду через год издаю путевые заметки «По ту сторону неба», которые редактируют два человека – Лев Трутнев и Николай Трегубов. Они в один голос утверждают, что даже по настроению книги видно как мне хотелось вернуться домой.

Когда ты находишься дома, легко рассуждать о том, как хорошо сложится  жизнь, если уехать в дальние чудесные края. Рассуждать и мечтать можно красиво и долго, но стоит покинуть то место, которое даёт тебе вдохновение, так всё и пропадает. Не слышится голос сердца, не обретают словесную форму мысли, нет желания что-то сказать другим от себя, своей души.

Мне кажется, что покидая Родину, писатель оставляет частицу себя, без которой истинно творить очень трудно или почти не возможно.

 

Виктор Власов